— Сама не справляешься, что ли? — поинтересовался он.
— Нет. Мой рост слишком мал, до стремени не достаю. Нужна либо подставка, либо помощь. Но это не основное дело дядюшки Клора. Он еще за моим конём присматривает и заботится.
— Личный конюший…
— Герцогской семьи, если быть точным. Помощник главного конюшего в Лоргсе. На нём забота обо всех моих конях.
— А у тебя он не один?
— Четыре, но для дальнего путешествия я всегда выбираю вот этого, — Элайна потрепала коня по шее. — Правда, красавец? Я назвала его Буцефалом.
— Как?
— Буцефалом. Ну, по правде говоря, имя я честно свистнула из мира своего близнеца. Так звали коня одного царя. Ну, как царь он был, откровенно говоря, хреновый, зато как полководец не знал себе равных.
Девочка проследила, как Шольта устроил за спиной один из гвардейцев — у Аргота, оказалось, есть собственный конь… Точнее, конь отца, который сейчас ему был не нужен, и он разрешил сыну его брать, чтобы конь совсем не застоялся. Хоть немного, но разминка. Сейчас вот приходилось ждать, когда Аргот его оседлает. Правда, с помощью Клора это произошло быстро. Так что Аргот быстро пристроился рядом с девочкой, сгорая от любопытства.
— Как это? Почему если он хороший полководец, то плохой правитель?
— Я такого не говорила, я дала характеристику конкретному царю, который за свою жизнь не проиграл ни одного сражения и создал огромную империю…
— Так, значит, он хороший правитель.
— Которая развалилась сразу после его смерти, — закончила Элайна. — Война, Аргот, это всего лишь средство для достижения цели. Одно из, не больше. И даже не всегда главное. А если она сама по себе превращается в цель, то ничем хорошим это не заканчивается. Даже у гарлов эта война не ради войны, а ради объединения и создания королевства. Мы стоим у них на пути. Как видишь, ничего личного.
— А когда они нападали на деревни, это тоже для создания королевства?
— Нет, это для пограбить. Типичные грабители, только лучше вооруженные. Но, обрати внимание, тогда они и не создавали угрозу существованию герцогства, как сейчас.
— Но если ты этого правителя не уважаешь, то почему коня назвала как у него?
— Имя понравилось. Загадочное, могущественное… Как раз идеальное для коня Элайны Великолепной. У Элайны Великолепной всё должно быть самое лучшее.
— Тебе ведь это не надоест, да?
— Ты про Элайну Великолепную? Полагаю, когда повзрослею, надоест. Но куда спешить? Могу себе позволить.
— Я тебя, порой, не понимаю.
— Смешной ты. Знаешь меня всего несколько дней и хочешь понять. Меня моя семья знает несколько лет, но и они не понимают. И вообще, мужчина и не должен понимать женщину. Ибо делай не так, как я сказала, а так, как мне надо, даже если мне это не надо.
Аргот моргнул.
— Чего?
— Это я тебе сестру процитировала. Не знаю уж, что там у неё произошло с её женихом и что там она просила его сделать, но фраза эта запечатлелась глубоко в моём сердце, а попытка её осмыслить едва не стоила мне рассудка, здравого смысла и веры в людей. С тех я предпочитаю свою сестру принимать такой, какая она есть, не пытаясь понять.
— Ты тоже, между прочим, девушка.
— Ага, но кто тебе сказал такую глупость, что девушка должна понимать другую девушку? Потому, кстати, моя сестра тоже оставила попытки понять меня. Вот моя сестра, например, говорит, что попытка разобраться в моей гениальности едва не свела её с ума. Ну, гениев трудно понять, да.
— Она так и сказала? — ехидно поинтересовался Аргот. — Ну, в смысле про разобраться в твоей гениальности?
— Она это имела в виду, — без тени сомнения заявила Элайна. — Просто допустила ошибку и перепутала слово «дурость» со словом «гениальность».
— Ну да, — рассмеялся Аргот. — Я так и подумал.
Может, Аргот и ещё бы что сказал, но как раз сейчас они подъехали к башне, все спешились. Как и в прошлый раз, наверх отправились вместе с ними всего два гвардейца, а остальные остались внизу.
При подъеме по спиральной лестнице говорить было тяжко, потому поднимались молча, а наверху всем стало не до разговоров — открылся великолепный вид. Шольт и Аргот первое время просто носились с одной стороны башни на другую, пытаясь всё рассмотреть. Под недовольными взглядами дежурных наблюдателей.