Султан стоял и смотрел, пока последние воины не вернулись в лагерь. Стоял, пока не угасло пламя пожарищ на палисаде, не отгорели костры, освещавшие поле битвы, оставив лишь безликую тьму. А он оставался на месте и взирал на стены, победившие его. Он впервые узнал поражение — и вкус того был горек.
На редуте его и нашли Улу с Халилем. Султан им не обрадовался. Настойчивые увещевания визиря накануне атаки не шли из памяти, мучили и терзали. Мехмеду мерещилось, что, хотя смуглое лицо Халиля по-обычному гладко и непроницаемо, визирь глумится над неудачливым повелителем. А Улу подвел господина. Улу проиграл битву у стены!
— Сколько мы потеряли? — спросил Мехмед тихо.
— Несколько сотен лучших, о повелитель, — ответил Улу. — Орта Эдирне выбита почти целиком.
— А как христиане? Сколько потеряли они?
— Немногих — полсотни. Может, меньше.
Мехмед повернулся и снова посмотрел на стену.
— Как же это могло случиться? Мы же превосходили их вдесятеро! Стена — в развалинах. Мы должны были победить!
— Мой повелитель, христиане были наготове, — ответил Улу. — Проломы в палисаде, пробитые пушками, были узки, и потому наше превосходство в людях не помогло. За палисадом ждали рыцари в полной броне и пушки. Мы не сумели застигнуть врасплох — застигли нас.
— Шпионы! — прошипел Мехмед. — Среди нас — предатели!
— Ваше величество, это возможно, — нерешительно заговорил Халиль. — Но янычары недовольны. Твердят: Аллах не дал вам победы. Диван янычар собрался в вашем шатре и ждет вас. Они хотят снять осаду и вернуться в Эдирне.
— Чепуха! — отрезал Мехмед. — Нужно продолжать осаду, изматывать христиан. У меня для них есть сюрприз — уж к нему-то они точно окажутся не готовыми!
Халиль вежливо кашлянул.
— Ваше величество, боюсь, янычары не склонны спорить. Они уже твердо решили: или вы снимаете осаду и возвращаетесь в Эдирне, или они убьют вас и провозгласят султаном вашего сына Баязида.
— Значит, бунт, — спокойно утвердил Мехмед.
Осада длилась всего лишь месяц, и вот уже мечты о славе рассыпаются в пыль. Мехмед покачал головой, стараясь изгнать страхи и сомнения. Пусть трусы бегут от христиан, но повелитель воинства ислама не сдастся так легко! Войско увидит, какая участь ожидает изменников!
— Улу, ты с ними или со мной?
— Мой господин, я служу только вам.
— Тогда собери дюжину людей, в чьей верности не сомневаешься, и приведи к моему шатру.
Когда Мехмед шел через лагерь, он видел орту за ортой янычар, стоявших в боевых доспехах вокруг больших медных котлов, которые служили и для приготовления пищи, и как штандарты, места сбора в бою. Все котлы были перевернуты — знак неповиновения командиру. Мехмед старался заглянуть в глаза всем и каждому. Некоторые приветствовали султана как подобает, но большинство отворачивались в смущении. А кое-кто поглядывал дерзко, не склоняясь перед правителем. Близ султанского шатра толпа была гуще всего. Мехмед пошел сквозь нее, не обращая внимания на оголенные мечи в руках янычар, остановился у входа. Посмотрел на толпу и заговорил — громко, властно.
— Вы верно служили мне на этой войне. Вы прошли много лиг от Эдирне до Константинополя. Вы храбро бились на стенах, и хотя победа не досталась нам сегодня, я не меньше ценю вашу верность и доблесть. Я справедлив и всегда награждаю верных мне. Отныне каждый из вас получит на пятьдесят асперов больше.
Мехмед выдержал паузу, и кто-то в толпе радостно закричал, но большинство настороженно молчали.
— Знайте: не стены и не защитники Константинополя победили вас, но предатели в наших рядах. Это они украли у нас победу, и теперь они хотят, чтобы мы удрали, поджав хвосты. Они намерены отнять у вас славу и добычу, принадлежащие вам по праву. Не выйдет! — взревел Мехмед. — Мы останемся, и мы будем сражаться! Впереди храбрецов ожидает слава и добыча! Вы все станете богачами! Все сокровища Константинополя лягут у ваших ног. Идите за своим султаном — и я приведу вас к великой победе!
Он замолчал и медленно обвел взором стоящих вокруг, заглядывая в лица.
— Кто же последует за мной к победе и славе? Кто останется верным султану в жизни и смерти?
Он умолк — и повисла мертвая, ледяная тишина. Затем янычар, стоявший рядом с Мехмедом, опустился на колени и поднял сжатую в кулак руку, вознося султану хвалу. За ним — другой, третий. Все янычары опустились на колени.
Улу заревел:
— Хвала султану!