А вообще-то лейтенант с хозяевами ладил. Правда, Ахмадинов довольно редко находился дома, а когда и бывал, то старался по возможности поменьше встречаться с хозяевами, которые относились к нему с чрезмерным подобострастием, от которого у офицера порой даже живот сводило. Стоило ему только попросить что-нибудь (большей частью кипяток, чтобы заварить чай), как все семейство — от деда до внука — чуть ли не в драку бросалось выполнять его просьбу. Ахмадинов невольно подумал, что эти люди, видимо, точно так же лебезили и угодничали и перед гитлеровскими и венгерскими солдатами, когда те стояли у них в доме на постое. Ему же очень не хотелось, чтобы его, советского офицера, принимали, как их, и потому он обращался к хозяевам крайне редко. Правда, лишить себя удовольствия выпить стакан горячего чая он не мог, тем более что его комната напоминала ледник, в котором он никак не мог согреться.
На их участке фронта установилось временное затишье. Кольцо окружения вокруг Будапешта замкнулось, и часть, в которой служил лейтенант Ахмадинов, получила небольшую передышку. Ахмадинов слышал, что гитлеровское командование усиленно готовится к прорыву кольца окружения, но сам он не верил в такую возможность. Развернув на столе топографическую карту и немного поразмыслив над создавшимся положением на данном участке фронта, лейтенант пришел к выводу: окруженные в венгерской столице войска обречены на гибель, что, видимо, понимает и германское командование, а раз это так, то гитлеровцы не такие уж набитые дураки, чтобы попусту жертвовать своими людьми, хотя… «Хотя они уже сейчас точно знают, что проиграли войну, и все-таки продолжают бессмысленное кровопролитие…» Во всяком случае, для себя лично Илья сделал вывод, что их полк, несомненно, будет находиться здесь до успешного завершения всей Будапештской операции.
По уже приобретенному опыту Ахмадинов знал, что на войне порой приходится спешить, для того чтобы потом довольно долго чего-то ждать. Вот и теперь они, возможно, будут сидеть здесь, в этом селе, и ждать до тех пор, пока наши войска не возьмут Будапешт и уже без них, без батареи лейтенанта Ахмадинова, снова рванутся вперед. Солдаты же, как известно, от безделья начинают скучать, а от скуки иногда и глупость какую-нибудь выкинут. Собственно, именно поэтому и сам Ахмадинов большую часть времени проводил в своем подразделении, которое ежедневно занималось по строго утвержденному плану.
Однако на третий день скука дала свои плоды (так, по крайней мере, казалось Ахмадинову): случилось ЧП.
Дело в том, что Ахмадинов любил хорошо и вкусно поесть, но особенно он обожал козлятину, чего он не скрывал от своих подчиненных. А будь его власть (так ему иногда казалось), он приказал бы гнать вслед за наступающими войсками крупные стада коз и баранов, мясом которых он и кормил бы всех солдат. Временами он мечтал о том, как, вернувшись с фронта домой, он каждый день будет есть одну козлятину, которую ему станут подавать и на завтрак, и на обед, и на ужин, восполняя тем самым отсутствие этого мяса на передовой.