Утро того злополучного дня началось как обычно. Лейтенант у колодца вымылся по пояс холодной водой и, вернувшись к себе в комнату, оделся, выпил свои фронтовые сто грамм, закусив горбушкой хлеба. Достав кисет с махоркой, оторвал кусок газеты и свернул внушительную «козью ножку».
«Ну, а теперь можно пойти и позавтракать», — решил Ахмадинов, вешая на плечо неизменную планшетку.
Но в этот момент дверь его комнаты растворилась, и на пороге появился рядовой Слепов, держа в руках большое блюдо, от которого аппетитно пахло жареной козлятиной.
— Разрешите, товарищ лейтенант, — произнес ординарец и, не дожидаясь ответа, прошел к столу.
Дверь за Слеповым закрыла сама хозяйка, а он, торжественно поставив блюдо на стол, улыбнулся во весь рот и сказал:
— Ваше любимое блюдо! — И, вынув из кармана ложку, положил ее на край тарелки. — Настоящий козленок, еще вчера блеял. Ешьте на здоровье, товарищ лейтенант!
Ахмадинов недоуменно переводил взгляд с блюда на Слепова и обратно. А от козлятины исходил такой соблазнительный дух, что ноздри у лейтенанта раздувались, как кузнечные мехи.
Слепов застенчиво улыбался.
«Черт бы тебя побрал!.. — Ахмадинов до боли закусил нижнюю губу, а руки сжал в кулаки. — Ну, я тебе покажу…» Проглотив набежавшую в рот слюну, он, движимый инстинктом голодного человека, наклонился над блюдом и с удовольствием втянул в себя аппетитный аромат.
Слепов перестал улыбаться и застыл по стойке «смирно».
— Сам готовил, — похвастался он, снова улыбнувшись. — Хлеба вам принести, товарищ лейтенант?
«Этому я верю… — Ахмадинов бросил на ординарца беглый взгляд, который не сулил тому ничего хорошего. — Старуха хозяйка, конечно, к этому жаркому и не прикасалась…» Подвинув пепельницу к себе, лейтенант глубоко затянулся. Он хотел что-то сказать Слепову, но в этот момент дверь отворилась и в комнату вошла сама хозяйка, неся тарелку и нож. Положив все это молча на стол, она тут же вышла. Глаза у мадьярки были красными, а на лейтенанта и на Слепова она даже и не взглянула.
Теперь у Ахмадинова не осталось и тени сомнения относительно того, как на его столе оказалось блюдо с козлятиной.
«Ну, я тебя проучу!..» — решил лейтенант, усиленно дымя цигаркой.
— Хлеб у меня есть, — ответил командир батареи, — так что приносить его нет надобности, а вот хозяйского козленка, который бегал по двору, приведи, пожалуйста, прямо сюда, я хочу послушать, как он блеет.
— Козленка?! — Улыбку с лица Слепова словно ветром сдуло. Солдат растерянно почесал затылок.
— Да, козленка, и не чеши затылок, когда слушаешь распоряжение командира. У нас дома, когда едят козленка, то еще любят послушать его блеяние. Веди козленка!
— Привести его я вам сейчас не смогу… а вот этот, что у вас на столе, уже никогда не сможет блеять, товарищ лейтенант…
Ахмадинов почувствовал, как кровь прилила к голове. Он с трудом сдерживал себя.
— Сколько ты заплатил мадьярам за козленка? — резко спросил лейтенант.
— Я пока еще не заплатил… — смутился под грозным взглядом командира ординарец, — но обязательно заплачу, сколько они спросят, столько и отдам…
С силой воткнув цигарку в пепельницу, лейтенант вскочил со стула, который с грохотом упал на пол, и, подбежав к Слепову, схватил его за грудки и встряхнул со всей силой.
— Я тебе покажу, мародер!.. Кто ты такой, что так себя ведешь?! — Последние слова Ахмадинов не произнес, а громко выкрикнул.
— Я только думал, что вам…
— Мне?! Ты понимаешь, что своим проступком ты позоришь всю Советскую Армию?! Да я тебя отдам под трибунал!..
И тут лейтенант почувствовал, как кто-то отдергивает его руки от груди Слепова. В горячке он даже не заметил, как в комнату вбежала хозяйка и теперь старалась разнять их.
— Нет, Илья, нет… — коверкая русские слова, умоляла мадьярка лейтенанта, затем она еще что-то сказала, но уже по-венгерски, чего офицер, естественно, не понял и, обернувшись к ней, выкрикнул:
— И вы еще смеете защищать его?! Вы?!
Ахмадинов не отдавал себе отчета в том, что старушка не понимала его, как он не мог понять того, почему она защищает Слепова. Лейтенант хотел оттолкнуть от себя мадьярку, но сделать это оказалось непросто, так как она стояла прочно. Как только он отпустил Слепова, тот пошел к двери. Лейтенант хотел было догнать его, но хозяйка преградила ему путь.