— Думаешь так?
— Я это знаю. Мы, например, уже позаботились о новом пополнении, хотя бы частичном…
Маршал ожидал, что Розанов скажет еще.
— Да, пополнили мадьярами…
— Это как же так?.. — Маршал подался вперед, как будто он плохо расслышал, что ему говорят. — Что же именно ты сделал?
— Отобрал венгров из числа тех, кто добровольно перешел на нашу сторону, и из числа пленных, которые сами изъявили желание воевать против гитлеровцев. Таких набралось довольно-таки много. Вот и все.
Маршал сначала уставился на генерала неподвижным взглядом, затем на его лице дрогнул какой-то мускул.
— Может, такая мысль пришла не мне одному в голову? — наивно спросил генерал, хотя в голосе его по-прежнему чувствовалось торжество.
Маршал еще некоторое время смотрел на генерала, а потом его словно прорвало:
— Ты с ума сошел, Петр Иванович?! Решиться на такой шаг без согласия сверху? Да кто ты такой?!
— Разумеется, я их не зачислил в списки личного состава корпуса, — поспешил успокоить маршала генерал. — Они сражаются в самостоятельных подразделениях. У меня уже имеется три роты мадьяров-добровольцев.
— Поздравляю тебя! — Маршал с облегчением вздохнул. — Незамедлительно задействуй их на главном направлении наступления… Не вздумай сформировать целую армию…
Розанов растерянно заморгал.
Маршал достал сигарету и, закурив, вдруг спросил:
— Скажи, Петр Иванович, ты за что воюешь?
Генерал беспокойно заерзал на стуле. «Это что же за вопрос такой?..»
— Это ты серьезно спрашиваешь, товарищ маршал? Это на четвертом-то году войны? Задать такой вопрос командиру корпуса?! Я что-то не пойму…
— Спрашиваю тебя совершенно серьезно.
«Такие вопросы сейчас уже рядовым на политзанятиях не задают…» Розанов шмыгнул носом, а затем, перейдя на официальный тон, ответил:
— Воюю за то, за что воюет вся Советская Армия, за победу Советского Союза над агрессором — фашистской Германией и ее сателлитами.
Маршал выпустил дым изо рта и задумчиво посмотрел на замысловатые кольца дыма.
— И это все? — спросил маршал.
— А разве этого недостаточно?
— Почему же, вполне достаточно… для рядового солдата.
— Командир корпуса — тоже солдат, а вся моя сознательная жизнь прошла в армии, где она, собственно, и началась, как тебе известно.
— А моя — в революции, — заметил маршал. — Возможно, поэтому мы с трудом друг друга и понимаем. Но я воюю не только за победу моей страны над другими странами, а и за победу пролетарской революции, за победу социалистического общества над капитализмом. На первый взгляд одно и то же, но это совсем не так.
Розанов сердито попыхивал своей трубкой. «Нашел кому читать лекцию…» Он бросил на маршала беглый взгляд, удивляясь тому, что тот считает это уместным. «Что же, я совсем не разбираюсь в международной политике, что ли?»
— Для меня понятие «Советский Союз» равносильно понятию «социализм» и наоборот, — осторожно заметил генерал.
— Конечно… — Маршал пожевал губами. — Точно так же, как мы говорим: «Разопьем бутылку», но выпиваем-то мы палинку, а бутылка остается.
«Ну, это уж чересчур…» Розанов промолчал.
— К слову говоря, как ты думаешь, какой политический строй будет в Венгрии после войны?
«Зачем просил чаю, если он теперь стынет? — нервничал генерал. — С такой примитивной агитацией я очень хорошо знаком…»
— Это уж дело самого венгерского народа. Мы в их внутренние дела вмешиваться не станем, важно только, чтобы Венгрия стала антифашистским государством.
— Это так. — Маршал кивнул. — Но последовательный антифашизм рано или поздно приведет к большевизму. Когда ты своим корпусом громил венгерский корпус, то одновременно с этим подрывал и строй капитализма, короче говоря, расчищал путь для революции. Но тогда какого же черта ты снова создаешь вооруженную силу? Ты, советский генерал?
«Ну, теперь ему уже ничем не угодишь…» Генерал нахмурился.
— Кто тебя об этом просил? Быть может, новое венгерское правительство? Или партия? Или еще кто-нибудь?
— Ситуация, — растерянно пробормотал Розанов.
— Ситуация… — Маршал покачал головой. — И кого же вы зачисляете в группы Сопротивления, назовем их так? Я нисколько не сомневаюсь в том, что часть венгров идет в эти отряды или группы сознательно, но другая часть… Вон у тебя в приемной сидит твой мадьяр и вытаскивает из своего френча белые нитки… — Маршал ткнул себя в грудь. — Петр Иванович, а ведь на этом месте в петличке носят ленточку Железного креста!