– Все в порядке. У меня все под контролем, – отдышавшись, произнес он. – Все под контролем, – повторил он, добиваясь, чтобы в голове прозвучала обычная уверенность облаченного властью человека.
43.
В понедельник, восьмого числа ровно в полдень президент обратился к обоим палатам Федерального собрания, к полномочным представителям и губернаторскому корпусу. Место было выбрано то же, что и во время ежегодных посланий: Георгиевский зал Большого кремлевского дворца, жутко помпезный, но и вместительный. Беломраморные стены с пилонами, украшенных бесчисленными изваяниями, люстры, от хрусталя которых слепит глаза, узорчатый паркет пола, натертый так, что в иных ботинках и не пройти. Сегодня здесь собрались все, кроме двух человек – губернатора Курска, попавшего под зомби сегодня утром по дороге в аэропорт, и президента Ингушетии, к которому вчера вечером летал премьер и устроил разнос за очередные теракты и митинги еще живой оппозиции с требованием изгнать зомби. Разнесенный немедленно сказался больным, премьер утром во время пресс-конференции пообещал сам навестить его и за день поставить на ноги, после чего состояние больного резко ухудшилось.
И еще одного человека не было в зале: директора ФСБ. Но Нефедов был еще фигурой, мало известной журналистам, а потому его отсутствие, не комментировалось. Про смерть Пахомова и назначение на его место Широкова, без уточнения причин, журналисты узнали еще вчера.
В своей часовой речи президент перечислил все этапы противостояния с ожившими мертвецами за истекшую неделю, наши успехи и провал их блицкрига. Цифр благоразумно касаться не стал, потому еще, что Генштаб выдавал сперва одни, потом, решившись брать откровенностью, совершенно другие. Потери вышли весьма значительные, посему президент лишь обозначил основные направления дальнейших действий, сообщил о своем намерении побывать в регионах, проконтролировав ход исполнения операции, поблагодарил войска за стойкость и мужество, депутатов за оперативность в принятии закона о ЧП, – его обнародовали уже в сегодняшней «Российской газете». И под конец пожелал всем удачи.
Депутаты обеих палат и губернаторы расходились недовольные выступлением. Для них президент не сказал ничего нового, его выступление было рассчитано, прежде всего, на те массы, которых принято называть расплывчато «россияне». Именно они, как указывали рейтинги, побросав дела, прилипли к экранам и слушали, не отрываясь, до самого финала. Общий рейтинг трансляции составил неслыханные девяносто шесть процентов. Об этом мне сообщил Балясин, когда я примчался за сводкой в отдел. Получил папку и огляделся – народу сегодня было немного. Сергей сунул мне данные, и повернулся работать.
– А Леночка? – тут же спросил я, заметив пустовавшее кресло. Балясин вздохнул, но сдержался. Я повторил вопрос. Он нахмурился.
– Не доехала. Совсем не доехала…. Все, мне работать пора. Извини, – и вытолкал меня за дверь. Я отправился к президенту. Денис Андреевич был в библиотеке, но поговорить не удалось, он беседовал с Пашковым. Я молча положил папку перед обоими, Пашков сверлил мою спину взглядом, покуда я не скрылся из поля его зрения.
Наконец, созвали Совбез. Нефедов, прибыл к самому началу заседания. Когда я вошел, он рассказывал об общих делах Денису Андреевичу. Президент в кои-то веки успокоился, вести с берегов Невы, откуда прибыл директор, пришли приятные. Я мог только догадываться, о чем шла речь, но и в мыслях не хотел распространяться на эту тему.
Заседание началось с минуты молчания по Андриану Николаевичу. Затем слово взял Широков. Я плохо знал этого человека, почти не встречался за два года работы и совсем – в прежней жизни. Точно знал только его чин – генерал-майор внутренних войск.
Первые же его слова меня покоробили.
– К сожалению, мне досталось министерство в ужасающем состоянии, – с места в карьер начал Леонид Никитич, – За время, прошедшее с начала операции, достаточно тесных связей с Генштабом выработать так и не удалось, хуже того, настроения в низовом составе натурально убийственные. Я признаю, не самая удачная идея, когда состыкуются две противоположности – милиция, набранная с национальных окраин, и армия, куда вгоняют силком, а подчас силком заставляют подписывать контракт еще на неопределенный срок, и все больше юношей из неблагополучных семей, наркоманов, бездомных и бывших заключенных или условно судимых. Все последние заражены вирусом национализма. Неудивительно, коли при соприкосновениях начинаются стычки. Кстати, вот передо мной пример из Ярославля. Контрактники расстреляли патрульно-постовую машину, узнав в находившихся в ней тех, кто отправлял их в воинскую часть. Отвели душу. При этом, мерзавцы до сих пор не задержаны и не преданы суду.