– Так он больше и не целовал в живот.
– Это-то и обидно. Вообще, к диктаторам смешные прозвища прилепиться не могут. Величавые, воспевающие, да, сколько угодно, а смех попросту убивает всякую помпезность и коленопреклонение. Это Николая Второго могли прозвать Кровавым, а вот его отца, Александра Третьего, только Миротворцем. Он ведь всех в бараний рог загнул. Это я про Сталина молчу и его неизбежную канонизацию Кириллом, – они еще некоторое время поминали недобрым словом всех новых святых от Александра Невского до Распутина. Потом разговор как бы невзначай перетек на день сегодняшний.
– Ты как до работы добираешься? – спросил Борис. – Мне-то проще, как всех мертвецов с территории МГУ выдавили, оцепление поставили, вроде легче стало. Я ведь, по выражению нашего общего знакомого Алексея Ипатова, живу рядом с домом.
– Это тебе повезло. Да и мне, вроде тоже. В том плане, что ездить недалеко и на трамвае. А там в каждом вагоне сидит дружинник. Не знаю, кого он больше пугает. А вот как люди в метро или на другом транспорте перемещаются, сказать не могу. Там дружины нет, и неизвестно будет ли. Мэр что-то обещал, но хватило только на трамваи, их ведь всего несколько десятков маршрутов. А вот из относительно независимых источников сообщается о десятках нападений в день. Так что как на пороховой бочке.
Он не приукрашивал и не пугал. В магазин ходил дворами, убедившись, что вокруг никого нет, к остановке подбегал в последний момент, что-то обязательно крича – чтобы приняли за своего, живого. Вообще, из дому выходить было все равно, как на передовую. И невмоготу, и деваться некуда. Ночью же постоянно снились одни и те же кошмары, сходные с репортажами, что корреспонденты передавали с мест. Но ведь некоторым приходилось куда труднее. Тем, о которых рассказывали в новостях. Оперман себя утешал только этим.
Последние известия теперь передавали каждые полчаса, в основном, касающиеся положений на местах и действий милиции и войск. Московский градоначальник пообещал спецоперацию в самое ближайшее время, но дни шли, а согласования все не было. Нервное напряжение нарастало, электричество витало в воздухе, прошедший Константин только добавил лишних вольт в и без того растревоженный московский муравейник. ФСБ лишенная полномочий удалять записи о столкновениях с мертвецами, замерла в ожидании. Милиция и армия вроде бы сражались где-то с кем-то, но после операции на кладбищах, результат которой был скорее демонстрационным, результаты этой борьбы явно не впечатляли. Народ начал потихоньку вооружаться, окончательно убедившись, что защитить себя сможет только сам.
Так же поступил и Оперман, купив себе резинострел, буквально в самый последний момент: в спортивном магазине, где он брал это средство защиты, они уже заканчивались. Теперь он с пистолетом не расставался – и был далеко не одинок: у каждого второго мужчины призывного возраста из-под рубашки непременно торчало какое-то оружие. Милиция не вмешивалась, понимая, начни она отнимать, чаще всего, незаконно приобретенные стволы, сразу начнется такое, чего уже так просто не расхлебаешь. Вот и смотрели милиционеры сквозь пальцы на вооруженных молодчиков, протискивавшихся сквозь толпу и тревожно оглядывающихся по сторонам. Тормозили только самых рьяных борцов с мертвыми, открыто демонстрировавших свое приобретение. Стрелковые клубы и тиры открывались ежедневно в огромном количестве и буквально в каждом подвале. И что там происходило, знали только участники, да соседи, коим беспрерывная пальба мешала отдыхать. Служители фемиды, если и приходили, то только за мздой. В столице как-то разом торговля оружием была спущена на самотек. Борис Лисицын рассказывал, что в МГУ едва не в открытую торгуют Макаровыми и принадлежностям к ним, полученными с одной из ближайших воинских частей, кажется, из Очакова.
Но если цены на оружие не менялись, то на все остальное устремились вверх. Оно и понятно, ведь только оружие в столице не было в дефиците. Остальное подвозилось с трудом, дороги в Подмосковье были буквально запружены зомби. Как в старые добрые времена, которые Оперман вспоминал с большим удовольствием, с утра в каждый магазин выстраивались очереди, причем, люди не спрашивали, что выбросят у заспанных продавцов, они просто караулили время подвоза и сметали все и по любой цене.
Наконец, в воскресенье мэр приказал возводить вокруг Москвы заградительные сооружения, сразу названные «пятым кольцом». Цепь блокпостов на узлах МКАД, соединенных меж собой забором в шесть метров, с колючкой и полосой безопасности перед ним, обещала стать уже через неделю надежной защитой от беспрепятственного проникновения зомби из области в город. Народ встретил инициативу с ликованием, однако, через несколько часов ликование сменило вектор – президент, наконец, согласовал с мэром сроки проведения спецоперации по уничтожению живых мертвецов, назначив ее на девятое августа.