Еще утром в поселок входили беженцы, пытались обустроиться, прекрасно понимая, что все это временно, в любом случае, что бы ни произошло. Еще утром они искали себе пристанище не зная, на какой срок задержатся тут, прежде чем попадут в свой долгожданный «Титаник». Они не спорили, не ссорились, большею частью лишь ожидая у блокпостов или пытаясь преодолеть «пятое кольцо» своими способами, подкопами или нахрапом, наездом. Они бродили по улицам, гадили в подворотнях, спорили и ругались в очередях за хлебом и водой; местные, казалось, уже привыкли к неизбежности их появления и смирились с их все возраставшим количеством, коему казалось, конца не будет. Но когда ворота открылись, оказались вскрыты, в нынешний, последний раз, уйти решили все. Местные и прежде уходили с беженцами, но всегда мало, а иногда и вовсе возвращались назад, словно еще надеялись на что-то. Сейчас же этим надеждам, всем надеждам разом, внезапно пришел конец. Были ли причиной слухи о волне зомби, движущейся с Орла или о бегстве армии, или о неудаче под Подольском, а может, все это в кошмарной своей совокупности, но вся человеческая масса, скопившаяся тут, внезапно пришла в движение, точно заранее подготовившись именно к этому дню. Остались единицы, те, кто хотел показать себя, те, кому некуда и незачем было уходить. Кому, не столь важно стало место своей гибели или кто действительно, как он, хотел выбрать место и время своей смерти.
И Тетерев в нетерпении, уже явственном, вглядывался в пустое шоссе, ожидая прибытия. Как ни странно, оно запаздывало. Сгустилась темень, на улицах ни зги, хоть глаза выколи. И непроницаемая тишь. Вдвоем они долго, до самой ночи, бродили по поселку, сжимая пока что бесполезное оружие. Наткнулись на санитаров, спешно бросавших найденные трупы в грузовик и увозившие куда-то в сторону города, на мародеров, решивших остаться, несмотря ни на что, благо, их никто не трогал. На милицию, прочесывающую в полной экипировке окраины Южного Бутова, непонятно, кого или что ищущую: не то мертвых, не то живых, не то тоже решившую прибрать остатки былой роскоши в свои загребущие ручки. Никто не обращал на Михалева и его бывшего подследственного никакого внимания, старались не обращать внимания на окружающих и они.
Уже собираясь обратно в СИЗО, они встретили одинокого мертвеца медленно вышедшего из дома, повертевшего головой по сторонам, он не приглядывался, а скорее прислушивался к своему внутреннему голосу, внезапно обретенному. И затем побредшего в сторону области, противу всех правил. Тетерев немедля вскинул пистолет, и столь же стремительно убрал его, будто тренировался. Михалев взглянул на него:
– Темно?
– Нет. В спину не стреляю. Тем более, он один. Вот будет масса.
– Будет. Пока пошли спать.
Массы же все не было. Странно, настало уже утро, а зомби не появлялись. Оба вслушивались в безмолвную ночь, но не услышали ни звука. И только под конец изматывающей ночи: оба едва смогли сомкнуть глаза, – им явственно послышался чей-то голос. Они вышли в коридор, пробрались на лестницу, к разбитому стеклу, выходящему на Варшавское шоссе, – не дождавшись восхода солнца, кто-то выбросился с крыши дома, не выдержав испытания ожиданием. Оба вздрогнули и посмотрели друг на друга.
– Если мертвяки не поторопятся, мы оба кончим так же, – издав нервный смешок, произнес Тетерев.
– Не знаю, как ты, а я готов подождать. Мне торопиться некуда.
– Не думаю, что долго протянешь. Куда они могли подеваться?
– А говорил, что сам выберешь свою смерть, – Михалев вздрогнул, в этот момент мимо проехала милицейская легковушка. Как-то непривычно видеть ее в заброшенном поселке.
– Я выбрал. Не знал только, что ее ждать придется так долго.
– Быстро только кролики плодятся.
– Знаю, но… – и замолчал на полуслове. Михалев ничего не ответил, закурил, они, не сговариваясь, повернулись, отправившись завтракать скудным своим пайком, приготовленным на тот непредвиденный случай, что как раз и произошел с ними.
Изматывающее ожидание дня постепенно сгустилось в новую непроглядную ночь. Ватную, беззвучную. Сил выносить этот кошмар почти не осталось, как странно, заметил Тетерев, им дарована была отсрочка, когда оба уже подготовились и решительно выступили на встречу с безглазой. Но старуха с косой обошла их стороною, не желая иметь дела с обоими, и оттого затянувшееся ожидание этого свидания превращалось в китайскую пытку.