— Медведь вернется, — сказал он.
— Тогда я убью его, — ответил Кэлин. — Я не позволю зверю даже близко подойти к своему другу.
— Он съел Бассона?
— Нет.
— А папу съел.
Фиргол задрожал, по его лицу покатились слезы.
— Завтра мы с тобой пойдем в Айронлатч, — заявил Кэлин. — Ты станешь жить со мной, Чарой и нашим сыном Жэмом. А знаешь, почему? Смотри на меня, Фиргол. Знаешь, почему?
Взгляд мальчика наконец-то оторвался от изуродованной стены.
— Почему?
— Потому что ты молодец. Ты очень хороший мальчик, умный и храбрый, совсем как Бэйн. Иди, сядь у огня. Сейчас мы поедим, отдохнем, а утром отправимся домой.
Фиргол подошел к риганту и сел ему на колено. Кэлин похлопал ребенка по плечу.
— Ты боишься медведя? — спросил мальчик.
— Раньше боялся, теперь не боюсь. Поверь, я не позволю ему подойти к тебе близко.
— У него страшное лицо, все в чешуе.
В конце концов Фиргол успокоился достаточно, чтобы поесть. Кэлин пошел в спальню и отыскал ему подходящую одежду. Мальчик все еще был бледен от страха. Ригант, не переставая успокаивать, переодел его в теплую рубашку и штаны. Они вернулись в общую комнату, где Кэлин нашел масло для ламп, налил его в старый горшок и поставил его на землю.
Фиргол следил во все глаза. Кэлин пошел в спальню, оторвал кусок от простыни, обмотал его вокруг отломанной ножки стула и окунул в масло.
— Что ты делаешь? — спросил мальчик.
— Секрет. Тебе надо поспать. Завтра нас ждет долгий путь, тебе надо набраться сил. — Ригант собрал простыни и положил их рядом с очагом. — Ложись спать. Я посторожу.
Фиргол лег, но не уснул, а тихо лежал, глядя на Кэлина.
— Я правда похож на Бэйна?
— Да. Ты очень храбрый.
— Но мне же сейчас страшно.
— Я знаю, что ты храбрый, поверь мне. Я умею отличить храбреца от труса. Когда-то дядя Жэм подарил мне колдовской глаз. Теперь я всегда знаю правду.
— Откуда он его взял?
Кэлин улыбнулся, вспомнив тот день, когда Жэм рассказал ему ту же небылицу.
— Он нашел его в зачарованном колодце, который можно увидеть только в новолуние. Когда-то его там оставил великий волшебник.
— А где ты его хранишь? — спросил Фиргол, внезапно зевнув.
— Кого?
— Колдовской глаз.
— А! Вот здесь.
Кэлин постучал пальцем в середине собственного лба.
— Мне не видно.
— Потому что он колдовской. Его видно, только если в новолуние над головой пролетит филин.
Фиргол снова зевнул.
— У меня тоже колдовской глаз. Но папа велел никому не рассказывать.
Комната уже согрелась, в свете огня на стенах плясали тени. Мальчик уснул, и Кэлин старался больше не шуметь.
Кэлин Ринг не обладал волшебным даром. Ему не снилось будущее, он никогда не встречал призраков и все же был твердо уверен, что медведь вернется. Это чувство неотвратимости принес не собственный страх. Все былые страхи исчезли, когда Фиргол оказался жив.
Зверь просто вернется доесть то, что оставил, а потом учует Кэлина с мальчиком. Как и все местные, Кэлин знал, что медведи не покидают собственной территории. Во всей округе жил только один огромный гризли. Его прозвали Рваный Нос. Когда-то в юности ему в драке изуродовали морду, порвали нижнюю губу, и теперь один обрывок свисал с челюсти. Кэлин встречал этого гризли несколько раз. Он был просто огромным. Встав на задние лапы, медведь становился ростом почти в восемь футов, а вытянув вверх передние — во все десять. На территории Рваного Носа не жила ни одна самка. Финбар рассказывал, что Рваный Нос убил другого гризли, старика Шаббу, жившего неподалеку. Кэлину нравился старый медведь, и эта новость его огорчила. Однажды Шабба совершил набег на его стоянку и до колик насмешил Чару, которая наблюдала эту сцену с высокого дерева. В тот день Кэлин и Чара впервые остались наедине. Шабба неторопливо подошел к тому месту, где залег Кэлин, понюхал его лицо и убрел прочь. Рваный Нос убил старика.
Надо было затравить его еще тогда, подумал ригант. Медведи часто дерутся, но победитель обычно не гонится за проигравшим. Рваный Нос всегда был убийцей. Теперь он попробовал человеческое мясо. Кэлин не знал, правду ли сказал Жэм, что раз поевший человечины зверь начинает намеренно охотиться на людей. Жэм любил травить небылицы и, подобно всем рассказчикам, частенько пренебрегал правдой без зазрения совести. Одно было ясно сразу: одним мушкетным выстрелом гризли не убить. Медвежьи ребра столь прочны, что от них отскочит любая пуля. Редкий выстрел поразит медведя прямо в сердце.
Ночь все не кончалась. Кэлин поддерживал огонь и постепенно передвигался ближе к входу. Отсюда открывался вид на кроны деревьев и можно было услышать, если зверь возвратится. Ригант устал и хотел спать. Мысли путались, вспомнился Жэм Гримо и тот день, когда он сразился с варлийцем Горайном, чемпионом кулачных боев. То был великий день. Горайна и другого знаменитого борца, Чайна Шаду, епископ Эльдакрский пригласил для участия в спортивных состязаниях. Он хотел упрочить миф о превосходстве варлийцев и полюбоваться на унижение кельтонов. Так бы и вышло, но одноглазый Жэм победил варлийца и швырнул его в толпу. Этим воспоминанием Кэлин будет дорожить до конца своих дней.
В тот день изменилась и его жизнь. Варлийский солдат с племянником убили влюбленную в Кэлина девушку. Сначала изнасиловали, а потом удавили. Кэлин впал в ярость и убил обоих. Даже теперь ригант не слишком сожалел ни об их смерти, ни о том, какую роль ему пришлось в ней сыграть. Было стыдно только за то, что после убийства он отрубил трупам головы и насадил их на опорные столбы моста.
Кэлин вырвал себя из дремоты. Неизвестно сколько он провел в полусне, прислонившись к стене. Он протер глаза и снова уставился на верхушки деревьев. Все было спокойно, хруст костей не раздавался.
Ригант заставил себя встать. В тот же миг у проема показалась черная тень, от залатанной стены отлетели несколько досок, и внутрь просунулась огромная голова с висящим ошметком губы. Кэлин метнулся к очагу и горшку с маслом. Рваный Нос зарычал. Проснувшийся Фиргол закричал не своим голосом. Медведь ударил по стене, почти освободив себе проход. Ригант схватил обмотанную тряпкой ножку стула и сунул ее в огонь. Факел загорелся. Кэлин рванулся к зверю и выплеснул масло ему в морду. Гризли рванулся вперед, но уперся в последнее бревно, заскрипевшее под его весом. Ригант ткнул пылающим факелом прямо в пасть зверю. Облитая маслом шерсть вспыхнула. Медведь издал жуткий рев и рванулся к лесу, пытаясь стряхнуть с себя пламя.
Фиргол сидел у очага и тихо всхлипывал.
— Он ушел. — Кэлин подошел к дрожащему мальчику и обнял его. — Я горжусь тобой, Фиргол, — проговорил он. — В твоем возрасте я не был таким храбрым. Знаешь, я боялся мышей.
— Я тоже боюсь мышей, — ответил Фиргол, крепко вцепившись в рубашку Кэлина.
— Значит, мы похожи, — ответил он. — Когда-то я боялся мышей, а теперь сражаюсь с медведями.
— Он вернется. Я точно знаю.
Кэлин задумался. Ему очень захотелось успокоить ребенка неправдой, но он выкинул эту мысль из головы.
— Да, Фиргол, вернется. Теперь он уже не голоден, а просто хочет нас убить. Поэтому мне придется убить его. Но я обещаю, мы обязательно доберемся до Айронлатча.
— Ты сможешь его убить? Мой папа не смог.
— Медведь застал твоего папу врасплох. И Финбар, и твоя мама были очень смелыми людьми. А я буду начеку, да и ты мне поможешь.
— Я не умею сражаться с медведями, не умею! — Глаза ребенка застили слезы.
— Тебе не придется с ним сражаться. Ты поможешь мне подготовиться. Пойди на кухню, найди несколько длинных ножей, а потом принеси папин посох. Мы сделаем копье. Ну, беги.
Кэлин отпустил Финбара и выпрямился. Мальчик побежал в кухню. Ригант взял мушкет и вернулся к проему. Копье вряд ли окажется полезнее того оружия, которое уже имелось, зато у ребенка будет, на что отвлечься.
Снаружи завывала вьюга, снег не прекращался. Им обоим придется побороться, чтобы выжить на пути. Если выйти сразу после рассвета, они доберутся до пещеры к закату. Кэлин часто ее посещал и держал там про запас немало хвороста. На путь уйдут последние силы, но другого выхода нет. Когда Рваный Нос вернется, в него придется стрелять. Попадет ли выстрел в сердце? Возможно. Этого мало, чтобы спасти ребенка.