Сквозь безумный танец искр Данкварт не сумел рассмотреть лицо говорившего, но подумал, что голос ему знаком. Сейчас не было времени вспоминать всех известных ему ближних Бурэн-гийна. Следовало либо немедленно отступать, либо за несколько мгновений придумать способ убить старого туменчи. И светлейший керлат Рудны всей шкурой ощущал снисходительно забавляющийся взгляд Хасгата Степного Ветра. Тот будто хотел сказать: "Шли бы вы отсюда, сударь, подобру-поздорову… Иголкой медведя не убьешь."
— Что, что здесь?!
В юрту вихрем ворвалась Рыжая Соня. Сбросила шлем. Выругалась. — Он?
— Да, — безнадежно ответил Данкварт. — Ты понимаешь… никак!
— Что "никак"? — яростно вскричала Соня. — Что ты возишься?
Она оттолкнула Данкварта, занесла свой меч и, вложив в удар всю доступную силу, низвергла клинок на голову так и не успевшего удивиться Хасгата.
Странное дело: огоньки отпрянули от синевато-стального лезвия меча Рыжей Сони, пропустив его беспрепятственно. Сталь легко рассекла пушистую, меха черно-бурой лисы, шапку ту-менчи, раздробила кости черепа, глубоко проникнув под его свод, брызнул короткий фонтанчик темно-багровой крови.
Хасгат, даже не охнув, завалился набок, а розовые искры начали постепенно опадать на ковер, прогорая.
Один из колдунов туменчи прянул было на врага, но его тотчас поразили серебристые болты альбовых самострелов.
На второго накинулся отшвырнувший меч Данкварт. Просто не оставалось времени на какие-либо раздумья.
Гирканец, неожиданно высокий и сильный для своего племени-, никак не ждал, что противник останется без оружия и пока не пришел в себя, пораженный исчезновением своего волшебства. Удар латной перчаткой в шею, степняк падает…
— Месьор, месьор! — надрывался Войто у входа в юрту. — Где вы копаетесь? Не успеем!
— Успеем, — процедил Данкварт, подхватывая оброненный клинок. — Повсюду успеем! Войто, дурень, хочешь прославиться?
— Кто ж не хочет, господин мой?
— Видишь старого мерзавца с прорубленной башкой? Хватай меч, отруби ему голову!
Войто ошарашенно замер, исподлобья глянул на благородного господина, но все же потянулся за своим мечом. Отсечь голову Хасгата Степного Ветра неопытному дружиннику получилось только с третьего удара.
— Во, удумал! — физиономия Войто посветлела. — Для пущей страсти… А, ладно, побегу да сделаю! Как прадеды учили.
Небольшой отряд все-таки прорвался к лесу. Успели даже выхватить из-под носа гирканцев тела погибших — Лайлэ и еще одного альба из маленькой свиты Ллэра, проигравшего ставку в игре жизни и смерти.
Древние дали сигнал к общему отступлению, и теперь кернодские лучники вместе с изрядно потрепанной в ночном сражении бритунийской конницей эрла Алаша уходили к Полуночи по свободному Пайрогийскому тракту.
Всадники Данкварта предпочли путь по лесным тропам, в обход. Войто, улыбавшийся так, что его лицо светилось в лунных лучах, будто начищенная серебряная монета, тащил тонкое копье с острием, украшенным мертвой головой. В точности как завещали предки.
Глава 8
Победители на отдыхе
Слышь, Данкварт, может быть, ты все-таки откроешь глаза и соизволишь ознакомить вельможных господ с последними донесениями? Эй, кто-нибудь, толкните керлата! — Не надо меня толкать, — Дан-Кварт зевнул и протер глаза. Медленно оглядел собравшихся — заседали в парадной зале Кайна-горского замка, ибо теперь маленький кабинет Сони не вмещал всех желающих посетить госпожу светлейшую герцогиню.
…Да, именно герцогиню, а отнюдь не тана области Кернодо. Несколько дней назад Соня (по-сле невыносимо долгих уговоров со стороны соратников) приняла герцогский титул Райдора и наспех сделанную золотую корону — герцогов венец отлили прямиком в Каина-Горе из офир-ских золотых монет, ибо, как известно, чеканенные в государстве Золотых Копей деньги отличались малым количеством примесей. На восемь долей чистого золота добавлялось по доле серебра и меди. Возможно, как утверждал досточтимый эрл Алаш Румский, делать корону из денег, да еще чужестранных, было отнюдь не патриотично, но Соня не решилась просить у дворян отдать немногие сохраненные золотые украшения, дабы переплавить их и создать ненужную сейчас побрякушку.
На коронации, где непременно должна фигурировать корона герцогов, настаивали все — громогласный Алаш, его ближайшие помощники-воеводы, жрецы Вековечного Огня, меньше чем за месяц построившие у подножия Каина-Горы деревянный храм Солнцезарного Митры…
Альбы с радостью согласились поработать в кузнице, заявив, что герцогиня всея Райдора получит в подарок от Древнего народа такой чудесный венец, что прочие государи перемрут от зависти. И точно, за два полных дня работы Ллэр и его развеселые дружки создали идеальное произведение искусства в лучших альбовых традициях — почти невесомый обруч с резьбой по металлу, четыре зубца короны в виде четы-рехлепесткового клевера осыпаны, будто снежинками, мелкими алмазами, по ободу светятся багрово-красным и алым рубины с темными гранатами, центр каждого зубчика украшен синим камнем ромбовидной формы… Когда готовый венец предъявили Соне, Данкварт сварливо заметил, что теперь в случае провала дальнейших планов и вынужденного бегства в Зингару или на Закатные Острова найдется, что продать. Или заложить.
Первый день третьей осенней луны ознаменовался торжеством: Рыжая Соня, единственная оставшаяся в живых правопреемница светлейшего Юстиния (никого не смущало, что она не приходится Юстинию даже отдаленной родственницей), изволила принять из рук благодарного народа трон и корону Райдорского герцогства. Все сомнения в правомерности сего действа были отброшены — вездесущие каттаканы постарались. Рэльгонн с родичами несколько ночей подряд шнырял по всей стране, успевая от заката до восхода солнца посетить множество городков, деревень, лагерей степняков и заброшенных хуторов в поисках хотя бы одного-единственного оставшегося в живых после штурма Пайрогии родственника герцога Юстиния. Каттаканы буквально перевернули Райдор вверх дном и принесли в Каина-Гору неутешительные новости. Горестные слухи о гибели семьи герцога полностью подтвердились.
Соне потребовалось авторитетное свидетельство каттаканов, ибо господа благородные дворяне в кои веки решили выразить единое мнение: государству необходим законный правитель. Немедленно. Пускай территория герцогства Райдор сократилась на четыре пятых, но Кернодо — это тоже Райдор, танство остается свободным, обладает маленькой, однако вполне боеспособной армией, тинг собирается исправно… Значит, и впредь жизнь должна идти согласно закону и традициям.
— Учтите, — заявила тогда Соня прибывшей в замок делегации тинга, состоявшей из Алаша Румского, тана Босана и еще двоих, не столь знатных дворян, — если выяснится, что я короновалась незаконно и остался кто-нибудь из родичей благороднейшего Юстиния — отрекусь тотчас! И вообще мне эта затея не по душе — терпеть не могу привязывать себя к одному месту!..
— Сударыня, уймитесь, — добродушно прогудел Алаш. — Без государя в нынешние тяжкие времена никак нельзя. Соизвольте внять желанию дворянства и народа! А ежели станет известно, что кто-нибудь из прежней герцогской фамилии живым остался, что ж, отречься всегда можно. Единым росчерком пера. И вообще, замечу: кто смел — тот и съел. Уж коли успели занять трон, то и сидите не рыпаясь.
— Вы редкостный хам, месьор Алаш, — вздохнула Соня. И согласилась.
Короновались в деревянном храме Неугасимого Пламени Митры. Жрецы долго распевали моления к Солнцезарному, принесшему в Сферы Вселенной огонь жизни, госпожа красовалась в длинном золотистом платье, подаренном аль-бами, и горностаевом плаще (шить плащ поручили скорнякам из близлежащего поселка), Дан-кварт, Ллэр, Рей, вельможный господин Сташув и все приближенные блистали лучшими (то есть не слишком потертыми) нарядами; альбийки из отряда амазонок, набранного Эйей, нацепили на себя уйму старинных драгоценностей и более смахивали на живые ювелирные прилавки, а на балке под потолком висели вниз головой два приглашенных каттакана, ибо значительная часть церемонии происходила глубокой ночью. Рэль-гонн с братом, к их вящему сожалению, так и не дождались самого торжественного момента, потому что по традиции жрец возлагал корону на голову нового правителя в миг восхода солнца, когда Вековечное Пламя заново рождалось и благословляло первыми лучами своего царственного потомка.