Но что я мог сделать?
Почему я должен так себя чувствовать?
Я ничего не мог сделать, чтобы что-то изменить в этом.
Я взял себя в руки и вошел в дом. Меня переполняла глубокая боль, которая, как я знал, никогда полностью не исчезнет. Но я был обязан самому себе попытаться построить что-то из того, что осталось.
27.
На возведение ограждения вокруг дома у троих выживших ушел весь следующий день. Они работали почти постоянно – начиная сразу после восхода солнца и останавливаясь только тогда, когда работа была наконец выполнена. По мере того, как свет угасал, сосредоточиться и закончить работу становилось все труднее. Карл, Майкл и Эмма, каждый по отдельности, изо всех сил старались сосредоточиться на поставленной задаче и игнорировать растущий страх, который принесло приближение темноты. Страх привлечь к себе внимание был постоянным и безжалостным. В течение всего дня генератор оставался выключенным. Насколько это было возможно, они работали в безопасности под покровом тишины.
Несмотря на свою прежнюю очевидную апатию, Карл работал так же усердно, как и двое других, чтобы завершить жизненно важный барьер. Большую часть времени Эмма стояла на страже с винтовкой, и в некотором смысле эта работа оказалась самой трудной из всех. Она никогда раньше не держала в руках заряженное огнестрельное оружие и, хотя Карл показал ей, как заряжать и стрелять из него, она сомневалась, что сможет им воспользоваться в случае необходимости. Неприятные, часто противоречивые мысли наводняли ее разум с приводящей в бешенство регулярностью. Она стала презирать бродячие трупы, которые вяло тащились по остаткам ее мира. Теперь они были настолько больны и дисфункциональны, что ей стало почти невозможно понять тот факт, что совсем недавно каждый из них был человеческим существом с именами, жизнями и личностями. И все же, если один из них попадется ей на глаза, она задастся вопросом, сможет ли она нажать на спусковой крючок и убить его. Она даже не была уверена, произведет ли пуля какой-нибудь эффект. Она была свидетелем того, как эти существа были избиты и разбиты почти до неузнаваемости, только для того, чтобы продолжать постоянно двигаться, казалось бы, не обращая внимания на боль, которую, несомненно, причинили их травмы и болезни. Независимо от того, какой физический ущерб был нанесен, они продолжали идти, несмотря ни на что.
К счастью, дом был изолирован. За долгие часы, проведенные снаружи, появилось лишь несколько тел. Всякий раз, когда они замечали движение, трое выживших бросали свои инструменты и исчезали в безмолвных тенях фермы и ждали, пока иссохшие существа не проходили мимо или не отвлекались на другой звук и снова не удалялись.
Майкл произвел на себя впечатление своей изобретательностью и способностью приспосабливаться. Как он и планировал, они использовали ручей в качестве естественного барьера вдоль одной стороны фермы, застроив берег с их стороны камнями и валунами из воды. Используя высокие двери одного из сараев, они создали крепкие ворота с висячим замком через каменный мост, который тянулся по всей ширине воды. Две толстые и съемные поперечные балки обеспечивали дополнительную прочность и безопасность на те часы, которые они проведут взаперти в фермерском доме. Большая часть стен и крыш двух амбаров была снесена, чтобы обеспечить дополнительные материалы для строительства и укрепления жизненно важной границы. Теперь остатки зданий стояли уныло, заброшенные за забором, голые кости их пустых каркасов поднимались в воздух, как ребра туши животного, лишенного плоти.
В других местах ограждение представлялo собой не более чем набор тщательно расставленных препятствий. Груды сельскохозяйственной техники и ненужных мешков с химикатами были расставлены так, чтобы создать, как они надеялись, непроницаемую блокаду. Майкл оценивал успех каждой секции барьера по тому, сможет ли он пройти или перейти на другую сторону. Если бы у него были проблемы, то у усталых и болезненных тел наверняка не было бы никаких шансов.
Когда вечер понедельника подходил к концу и приближались ранние темные часы утра вторника, Майкл стоял снаружи, проверяя и перепроверяя, надежно ли поставлен барьер. Все, что он мог найти, что им не понадобилось бы, было прислонено к забору или использовано для его возведения повыше. Пока он работал в своей холодной изоляции, ему пришло в голову, что прошла неделя с того дня, как начался кошмар. Самые долгие семь дней в его жизни. За это время он испытал больше боли, страха, разочарования и откровенного ужаса, чем когда-либо мог себе представить. Он отказывался позволять себе думать о том, что может ждать его завтра.