- Но ты никогда не знаешь наверняка, не так ли? Черт возьми, может случиться все, что угодно. Единственное, в чем мы теперь можем быть уверены, - это в том факте, что мы ни в чем не можем быть уверены.
Эмма встала и потянулась.
- Глупые ублюдки, - улыбнулась она.
- Хотя я знаю, о чем ты говоришь, - продолжил он, собирая свои инструменты и начиная их убирать. - Если мы останемся здесь, то сможем сделать практически все, что угодно. Мы могли бы построить кирпичную стену вокруг дома, если бы захотели. И действительно не пускать этих ублюдков.
Эмма не ответила. Она стояла на верхней ступеньке лестницы и смотрела вниз, через двор, на быстро темнеющую сельскую местность.
- Свет меркнет, - пробормотала она. - Лучше поскорее зайти внутрь.
- Я не думаю, что это теперь имеет большое значение, - тихо сказал Майкл, поднимаясь по ступенькам, чтобы встать рядом с ней. - Неважно, насколько темно, эти чертовы твари просто не останавливаются. Возможно, ночью здесь даже будет безопаснее. По крайней мере, они не могут видеть нас, когда темно.
- Они все еще могут нас слышать. Возможно, они даже могут нас учуять.
- Не имеет значения, - повторил он, глядя ей в лицо. - Они не смогут добраться до нас.
Эмма кивнула и повернулась, чтобы войти внутрь. Майкл последовал за ней в дом.
- Карл дома, не так ли? - спросил он, закрывая дверь.
Эмма выглядела озадаченной.
- Конечно, он дома. Он уже несколько дней не выходил из своей чертовой спальни. Как ты думаешь, где еще он может быть?
Он пожал плечами.
- Не знаю. Он мог выйти на задний двор. Просто решил проверить.
Она покачала головой и прислонилась к стене холла. В доме было темно. Генератор еще не был запущен.
- Поверь мне, - сказала она усталым и низким голосом. - Он внутри. Я посмотрела в окно и увидела его раньше. Он снова был там с этим окровавленным биноклем, прижавшись лицом к стеклу. Один Христос знает, на что он смотрел.
- Как ты думаешь, с ним все в порядке?
Эмма вздохнула в ответ на вопрос Майкла. Ей было до боли очевидно, что с Карлом далеко не все в порядке. Столь же очевидно было и то, что его темперамент и стабильность с каждым днем становились все более и более неустойчивыми.
Майкл почувствовал ее разочарование.
- Он пройдет через это, - оптимистично сказал он. - Дай ему время, и он оправится от всего, что случилось.
- Ты действительно так думаешь? - спросила Эмма.
Майкл на мгновение задумался.
- Да... A почему бы и нет?
Она пожала плечами и исчезла на кухне.
- Не знаю. Он действительно страдает, в этом я уверена.
- Мы все страдаем.
- Я это знаю. Черт возьми, мы говорили об этом снова и снова. Он потерял больше, чем мы. Мы с тобой жили сами по себе. Он делился каждой секундой каждого дня со своей женой и ребенком.
- Я знаю, но...
- Но я не уверена, что ты понимаешь. Я не уверена, что полностью понимаю, как сильно ему больно. Не думаю, что когда-нибудь смогу.
Майкл начинал раздражаться, и он не совсем понимал почему. Ладно, Карлу было больно, но никакие надежды, молитвы и слезы не вернут ничего из того, что кто-либо из них потерял. Как бы тяжело это ни звучало, он знал, что они втроем могли выжить, только глядя вперед и забывая обо всем и обо всех, кто ушел.
Он наблюдал, как Эмма сняла пальто, повесила его в прихожей, а затем зажгла свечу и поднялась наверх.
Оставшись один в темноте, Майкл прислушался к звукам скрипучего старого дома. Снаружи начал дуть сильный ветер, и он слышал, как первые несколько капель сильного дождя ударили в кухонное окно. В холодной изоляции он больше думал о Карле, и по мере того, как он это делал, его разочарование и беспокойство продолжали расти. Дело было не только в Карле, решил он. Благополучие каждого из выживших имело первостепенное значение для всех них. Жизнь с каждым днем становилась все более опасной, и они не могли позволить себе рисковать. Им всем нужно было двигаться в одном направлении, чтобы продолжать выживать. Впервые с тех пор, как все это началось, это перестало происходить. Начинало казаться, что он был с Эммой, и что Карл просто случайно тоже оказался там, далекий и лишний.
Он знал, что им придется привести его в чувство.
Карл был их "стеклянной челюстью". Он быстро становился их "ахиллесовой пятой", и каждый раз, когда они покидали безопасный дом, он был опасно беззащитен.
30.
Прежний ветер и дождь быстро переросли в воющую бурю. К половине одиннадцатого на изолированную ферму обрушился яростный шторм, который прорвался сквозь верхушки окружающих деревьев и сотряс секции наспех сооруженного ограждения вокруг здания. Постоянные потоки движущихся, проливных дождей хлестали из зловещих, клубящихся облаков над головой, превращая некогда мягко струящийся ручей рядом с домом в дикий поток белой воды.