Молодые люди некоторое время читали, уткнувшись в текст, будто собирались с силами для новых марш-бросков.
— А теперь целуйте туфельку, — Алина насмешливо качнула носком ботинка, не очень вписывавшегося в куртуазные каноны. — И все будет прелестно.
Вирский улыбнулся, с преувеличенным почтением вассала опустился на одно колено, бережно обхватил ботинок обеими руками, пробежался пальцами по шнуровке — но вместо того чтобы «целовать туфельку», быстро высвободил узкую ступню.
— Что-то вы совсем не то играете, — неодобрительно прокомментировала Нора.
ПОСЛЕ
— Сигаретки не найдется?
— Здесь не курят. — Шпик вошел в кабинет, оставив дверь открытой. — Сядь как следует. Разлеглась.
— Это что, противозаконно?
— Очки верни на место, — проворчал тот, усаживаясь в кожаное кресло напротив.
— Боитесь, что я, как доктор Мабузе, вас загипнотизирую? — Алина выставила перед собой очки, пытаясь уловить линзами свет от настольной лампы. — Ци-Нань-Фу, инспектор.
— И перестань жевать. Откуда у тебя резинка?
Сержант у стены испуганно выпрямился и перестал работать челюстями.
— Инспектор Вишня, — Алина подалась вперед и погладила старую, парадно надраенную табличку на столе. — А я вас помню. Меня однажды привозили к вам в участок. Вы тогда скандалили с начальством. Что, начальник-самодур? Городская администрация это всячески поощряет.
— Ты находишь господина мэра плохим управленцем? — загремел инспектор, неправдоподобно имитируя праведный гнев.
— Я нахожу его хмырем.
— Следи за выражениями!
— Он трепло. Трещотка в окружении трещоток. А ваш симпатичный сержант, между прочим, клавесин. Вы об этом знали?
— Мы здесь не в бирюльки играем! — Вишня метнул убийственный взгляд на подчиненного и пригвоздил того к стене. И снова завибрировал: — Хочешь пятнадцать суток? Так я тебе это устрою. Плюс общественно-полезные работы. Будешь у меня щебенку таскать!
— Подумаешь, щебенка, — пренебрежительно протянула та. — Мы с дедом возили пиленый лес. Он — капитан, я — шкипер…
— Заткнись и отвечай на вопросы! — рявкнул вертухай.
— Так мне заткнуться или отвечать?
— Хватит, мать твою!
— Мать моя давно умерла.
Повисла неприязненная пауза.
— Инспектор, можно нескромный вопрос? — вкрадчиво нарушила молчание Алина.
— Нельзя.
— У вас есть дети?
— Нет.
— Тогда, может, вы меня удочерите? Подумайте, как это было б здорово! Только представьте себе эту семейную идиллию: кукольный домик, оплетенный плющом, жена и лапочка-дочка. Нашему кукольному счастью не будет границ. Госпожа Вишня научит меня печь пироги и вышивать крестиком. Синьор Помидор наградит вас каким-нибудь орденом… Но я замечаю, что вы как будто не очень хотите меня в дочери?
— София упаси! — ужаснулся тот.
— Правильно, — одобрила Алина. — Вы не могли бы выхлопотать мне смертную казнь?
— Поговори мне еще.
— Ладно. — Она откинулась на спинку стула. — Валяйте, задавайте ваши вопросы. Я готова отвечать.
Инспектор недоверчиво на нее покосился, пошелестел бумагами, прочистил горло, надул щеки и торжественным, официальным тоном приступил:
— Полное имя.
— Елизавета Вам.
— Снова за свое?
— Слушайте, ну это просто глупо. У вас есть мои документы, и вы прекрасно знаете, как меня зовут.
— Здесь я устанавливаю правила, и я решаю, что глупо, а что нет, деточка.
— Я вам не деточка.
— Ты похожа на маленькую мерзавку. Я буду звать тебя маленькая мерзавка.
— А вы похожи на старого сыча. Я буду звать вас старый сыч.
— Полное имя! — атаковал Вишня.
— Алина Ашер, найденыш. Так и запишите.
— Глядя на тебя, мне жаль твою бедную мать, — расчувствовался инспектор.
— К счастью, она редко бывала дома и еще реже вспоминала обо мне. Ее, кстати, тоже раздражало, что я не отвечаю на вопросы. Я была молчаливым ребенком.
— Чем занималась твоя мать?
— В основном пила.
— Другие родственники есть?
— Нет.
— У всех нормальных людей есть родственники.
— Мои родственники — древние майя.
— Ты знаешь, сколько Ашеров в этом городе?
— Столько же, сколько Эдгаров и Софий. Счастливая фамилия, — добавила та с сарказмом. — Но что это меняет?
— Значит, залог вносить некому? — скис инспектор.
— Буду таскать щебенку. Проблема большинства людей в том, что им все время кажется, будто им кто-то что-то должен. Делать их работу, думать, решать, вносить за них залог.