— Что, нет ни одной сердобольной родственницы, которая бы тебя пригрела и приструнила?
— Не надо сердобольных родственниц. Я шантрапа, и у меня мужские мозги. Мне гораздо комфортней в мужском обществе.
— Жаль, никто так и не научил тебя уму-разуму.
— Предпочитаю интеллект уму-разуму.
Инспектор неодобрительно пожевал губами и снова углубился в бюрократические выкладки и бланки с печатями. Вздохнул. Придирчиво взглянул на визави поверх очков:
— Что ты вообще умеешь делать?
— Я делаю колесо.
— Какое колесо?
— Акробатическое.
— Речь об общественных работах и о твоем в них посильном участии, — нетерпеливо пояснил инспектор, закипая.
— Еще неплохо управляю баржей.
— Хочешь шутки шутить, да? На нарах шутников полно.
— Я не шучу. Показать вам колесо?
— Я сам тебе сейчас колеса покажу. — Он покопался в ворохе бумаг и сунул девушке под нос пластинку с таблетками: — Это было в твоем кофре. Что это еще за стрелочки и дни недели?
— Лучше вам об этом не знать.
— Откуда ты только такая взялась?
— Аист принес.
— Ничего, мы тебя наставим на путь истинный, — с апломбом пообещал инспектор.
— Скажите, мудаковатость входит в ваши служебные обязанности, или это врожденное? — вежливо поинтересовалась Алина.
— Не зарывайся. Не советую.
— Воины, устрашившиеся смерти, не войдут во врата рая.
— Девочка, не испытывай мое терпение!
— Со смертью нужно драться, а не ползать у нее в ногах, цепляясь за подол и подобострастно прося пощады. Не унижаться надо, а отобрать косу и садануть носатую по черепу.
— Она сама тебя саданет — мало не покажется. Играешься со смертью?
— Беру ее на слабо.
— Это еще никому не удавалось.
— Давайте, арестуйте меня за укрывательство черного кота, — подначила Алина, азартно подавшись вперед.
— Черных котов следует сдавать в приюты, — скучливо сообщил инспектор, сдувая с рукава воображаемые пылинки. — Кого еще ты укрываешь?
— Полосатых уччайхшравасов. О них еще закон не приняли?
Инспектор протяжно вздохнул, покачал головой и сомкнул пальцы на обширном животе.
— Гораздо хуже сентябрьская история с кучей орущих говнюков. Ты там наверняка была вместе со своими дружками. Что вы за порода такая, молодые выродки, которым плевать на все, включая собственных матерей? — подернулся печалью он.
— Почему, когда очередному упырю что-нибудь от меня нужно, тотчас всплывают дежурные матери, старики и дети, до которых этому упырю прежде не было никакого дела? Топорно работаете, инспектор, — презрительно поморщилась Алина. — Есть люди, у которых, о чем бы они ни заводили речь, всегда выходит о свином хрящике. Сосредоточьтесь на угрозах. Это у вас лучше получается. Правдивей.
— Вы у меня вот уже где сидите, маленькие спиногрызы! — выпалил тот, жестом показывая, где именно те у него сидят. — Блядский город, чертова дыра! — Вишня вошел в раж, вскочил с кресла и принялся кружить по кабинету, выплескивая наболевшее и вдавливая каблуки ботинок в куцый ковер с такой неистовостью, словно ступал по головам врагов.
— Ну так валите из нашего блядского города, сделайте одолжение!
— Слушай меня внимательно. Шутки кончились, — зашипел Вишня. — Будешь дурить — сильно пожалеешь. Сейчас ты выложишь мне все про этот ваш клуб кинодебилов, с именами организаторов…
— А вы им ничего не сделаете? — прищурилась Алина.
— Просто побеседуем, — ласково заверил Вишня, сменяя гнев на милость, и поощрительно ощерился.
Алина с сомнением на него покосилась:
— Вам можно доверять?
— Я человек слова! — пафосно воскликнул тот.
— Ладно, ваша взяла, — сдалась Алина. — Только не орите так.
Инспектор торжествующе уставился на жертву, которая, потупясь, теребила молнию на куртке, обогнул стол, плюхнулся в кресло и, отдуваясь, стал кропотливо промокать лицо платком, словно оно пострадало во время пререканий.
— Пишите, — решительно скомандовала Алина и зачастила: — Вильгельм Пабст, Карл Дрейер, Жан Виго, Луи Деллюк, Дзига Вертов…
— Джига? — переспросил инспектор, с видом прилежного школяра оторвавшись от листа.
Алина прыснула.
— Ах ты дрянь! — вскипел Вишня, комкая лист.
— Ну простите, простите, — примирительно рассмеялась та. — Я больше не буду. Клянусь святым Эльмом.
— Тогда рассказывай!
— Что рассказывать?
— Сама знаешь!