Манаси. Не умирай. Живи.
Индраджит. Чтобы жить, надо верить. Верить в бога, или в судьбу, или в работу, или в человека, или революцию, или в себя, или в любовь. Разве я могу сказать, будто во что–то верю?
Манаси. Разве ты не веришь в жизнь?
Индраджит. Жизнь? Стараешься занять себя мелкими, ненужными делами, потому что нет ответа на самый большой вопрос. Играешь в скучную игру лжи и притворства, и все это не нужно и никогда не было нужно, но почему–то все это делаешь. Это жизнь. Жизнь человека. Я — человек. Один из миллионов, один из миллиардов. И ложь моей жизни — это ложь миллионов и миллиардов людей.
Манаси. Чего ты хочешь?
Индраджит. Заснуть. Или смеяться над всем этим. Просмеяться всю свою жизнь. Наверное, это самое правильное. Жизнь так нелепа, что было бы смешно не посмеяться над ней!
Индраджит смеется. Манаси и писатель, низко склонив головы. уходят со сцены в противоположных направлениях. Амал, Бимал и Камал начинают смеяться, хотя они ничего не слышали и не понимают, что их, собственно, насмешило. Смех становится все громче. Писатель выбегает на сцену и машет зрителям, умоляя жестами перестать смеяться, — как будто бы смеются они! Амал, Бимал и Камал, смеясь, уходят со сцены. Индраджит — тоже.
Писатель. Перестаньте смеяться. Ради бога, перестаньте смеяться. Я не могу писать. Ну, разве вы не видите, как я стараюсь. Я изо всех сил стараюсь написать пьесу. Пьесу про Амала, Бимала, Камала и про Индраджита.
Входит тетушка.
Тетушка. Есть хочешь?
Писатель. Нет.
Тетушка уходит, входит Манаси.
Манаси. Есть хочешь?
Писатель (закрывая лицо руками). И ты тоже?!
Манаси. Извини! Я ошиблась. Я должна была спросить — ты что–нибудь написал?
Писатель. Как я могу писать? Индраджит не возвращается. Он за три года написал мне три письма. И во всех трех письмах одно и то же.
Манаси. Что он пишет?
Писатель. Все те же круги. Все идет кругами и кругами. Но не умирает, не умирает упрямый, нелепый, невыносимый сон. Он отказывается умирать. Человек видит жизнь реалистически, а думает о ней романтически. Разве можно написать пьесу о таком человеке?
Манаси. Нужно.
Писатель. Это невозможно. Я стараюсь увязать его жизнь с событиями. А он ускользает. Он говорит: это реальность. Чем больше я заставляю его говорить, тем дальше ускользает он. Он говорит: это не настоящие слова. Он говорит, что знает, он знает слишком много.
Манаси. И все же он мечтает.
Писатель. Но день придет, и кончится мечта.
Манаси. Я знаю.
Писатель. И что тогда будет?
Манаси. Тогда мечты не будет.
Писатель. И что тогда?
Манаси. Тогда он не сможет держаться за соломинку.
Писатель. И он утонет.
Манаси. Пусть тонет. Может быть, в глубине он найдет твердую почву, может быть, с этого и начинается настоящая жизнь.
Писатель. Откуда ты знаешь?
Манаси. Я ничего не знаю. Я глупая. Я ничего не знаю. Я просто верю.
Манаси уходит.
Писатель. Веришь? Как можно верить в дно морское?
Входит Индраджит.
Индраджит.
Держаться на плаву,
Цепляясь за соломинку.
Жить
Одной лишь жалкой верой.
Земля размыта
В сером тумане слез.
Сияние за облаками
Меркнет во лжи
Одинокого пути.
Пусть исчезнут
Лживые утешения!
Слепая вера —
С глаз долой.
Лучше утонуть
И самому увидеть,
Что в глубине
И глубоко ли дно.
Человек живет,
Странное создание, —
Строит каменный дом
На дне морском.
Писатель. Индраджит!
Индраджит не оглядывается. Он механически повторяет стихи. Также механически отвечает.
Индраджит. Что?
Писатель. Так ты вернулся?
Индраджит. Да.
Писатель. Когда ты вернулся?
Индраджит. Давно.
Писатель. Где ты живешь теперь?
Индраджит. В Калькутте.
Писатель. И что ты делаешь?
Индраджит. Работаю.
Писатель. Ты женился?
Индраджит. Да.
Писатель. Так Манаси все–таки вышла за тебя замуж?
Индраджит. Нет.
Писатель. А как же?
Индраджит. Женился на другой.
Писатель. На другой?
Индраджит. Да.
Писатель. Кто она?
Индраджит. Женщина.
Писатель. Как зовут ее?
Индраджит. Манаси.
Писатель. Разве это возможно?
Индраджит. Все возможно. На свете столько разных Манаси. Одни приходят, другие уходят. На одной из них женишься. На сестре Манаси. По имени Манаси. Или на подруге Манаси — ее зовут Манаси. Или на дочери Манаси — Манаси.
Писатель. Так же, как Амал — Бимал — Камал?
Индраджит. Так же, как Амал — Бимал — Камал. И Индраджит.
Входит Манаси — замужняя женщина.
Индраджит. Позвольте познакомить вас: Манаси, моя жена. Поэт. Мой старый друг.
Писатель. Очень рад познакомиться.
Манаси. Я тоже. Что вы пишете?
Писатель. Что придется.
Манаси. А над чем вы работаете сейчас?
Писатель. Пишу пьесу.
Манаси. Как интересно! Вы нам ее прочитаете?
Писатель. Охотно. Как только закончу.
Манаси. И много вам еще осталось?
Писатель. Немного. Пожалуй, через день или два начну писать.
Манаси. Так вы еще не начинали?
Писатель. Пока не мог.
Манаси. Но вы сказали, что вам осталось немного.
Писатель. Дело в том, что между началом и концом пьесы почти нет разницы. Это, видите ли, круговая пьеса.
Манаси. Я, кажется, вас не понимаю.
Индраджит. И не можешь понять, Манаси. Слова не предназначены для понимания.
Манаси. Как же так? Люди говорят для того, чтобы их поняли.
Индраджит. Это раньше так было. Теперь — по–другому.
Манаси. Глупости!
Индраджит. Вот именно. Глупости. Посмотри–ка!
Входят Амал, Бимал и Камал.
Манаси. Кто это?
Индраджит. Это Амал, Бимал и Камал,
Амал. Капитализм, империализм, социализм.
Бимал. Демократия, диктатура, общество благосостояния.
Камал. Экономика, политика, социология.
Амал. Чек, счет, расписка.
Бимал. Доклад, отчет, протокол.
Камал. Совещание, заседание, собрание.
Амал. Цивилизации, просвещение, культура.
Бимал, Литература, философия, история.
Камал. Самоуглубление, возвышенность, фатализм.
Амал. Кино, театр, цирк.
Бимал. Футбол, баскетбол, хоккей.
Камал. Музыка, опера, балет.
Амал. Работа, кафе, улицы.
Бимал. Автобусы, троллейбусы, трамваи.
Камал. Папки, пыль, мухи.
Амал. Жена, сын, дочка.
Бимал. Шофер, повар, горничная.
Камал. Брат, племянник, деверь.
Манаси. Что они говорят?
Индраджит. Слова.
Амал, Бимал, Камал уходят, продолжая говорить.
Манаси. Что это за слова?
Индраджит. Не знаю. Спроси поэта.
Манаси (писателю). Разве нет других слов на свете?
Писатель. Наверное, есть. Должны быть.
Писатель обращается к зрительному залу.
Разве нет других слов? Разве больше нечего сказать?
Зал молчит.
Совсем нечего?
Зал молчит.
Где же я возьму слова для своей пьесы? Ведь эти слова ничего не значат? И кто поставит мою пьесу? И кто придет ее смотреть?
Индраджит и Манаси направляются к выходу.
Индраджит. Подожди. Не уходи!
Манаси уходит, а Индраджит возвращается.
Индраджит. Что тебе сказать?