– Ишь, – сказал ему замшевый мотоэкскурсант – хозяин машины. – С таким-то рылом… Мышей лови, чучело.
Мокрый кот – зрелище хуже некуда. А за стеклами «Волги», уже недоступная, сидела кошечка Мика и глядела вдаль голубыми, как утро, глазами.
Опалили Василия выхлопные газы. Машина ушла. Скорбь осталась в удел коту и мечтательные воспоминания. Можно было предположить, что Василий навек потеряет интерес к шашлыку и снова полюбит сметану. Но он заявил решительно:
– Что прошло, того уже не вернешь. – А пообсохнув, украл у зазевавшегося искусника полкилограмма филейной вырезки.
На следующий день он пришел к Якову Ильичу. Яков Ильич смотрел в окно на тот берег реки, на зеленый дом, откуда ветер приносил запах ватрушек, варенья и уюта.
– Где Мика? – спросил Яков Ильич.
– Наверное, в столице.
– Это еще зачем?
– Увы! Все ценности скапливаются в городах. Наверно, у нее свой путь. Не горюйте, мы оба одиноки. Но у нас есть что вспомнить.
– Оставайся у меня ночевать, – сказал Яков Ильич, закрыв окно, чтобы ветер, пропахший уютом, его не касался. И занавеску задернул.
Во сне приснилось коту Василию, что он тонет в сметане.
Напротив церкви, через речку, на высоком бугре, – самый первый в уезде общественный скотный двор. Крыши у него совсем нет, только вздыбленные куски стропил: соломенная крыша сплыла на землю вместе с дождями, вместе с весенним снегом, растворившись в воде горькой солью.
Думает Наташа: «Глупые были люди». И сердится на них, и радуется своей догадке. В самом деле, кто ж это скотный двор городит на бугре? Непривычно коровам в гору влезать – коровы не козы.
Мальчишки-пионеры, гуляя по реке на лодках, сфотографировали первый в уезде общественный скотный двор для школьного памятного альбома, и получилось чудо: рассветное море и в море корабль. Бьет из бойниц солнечный огонь – салютует новому дню.
Вокруг скотного двора канавы и ямы, заросшие серым бурьяном. Мальчишка Витя, Наташин сосед, по кличке Консервная банка, играет в этих канавах в войну. Армия у него – четыре рослых, очень злых гуся. «Господи, хоть бы собака, как у людей, а то выдумал – гуси. Безмозглые жирные птицы. Их место в гусятнице или во щах. А он, представьте себе, что вообразил – водит гусей по поселку на поводках и еще вид делает, словно это не гуси, а дикие звери. Экий Вальтер Запашный».
Как-то возле развалин скотного двора задумчиво собирала Наташа цветы. Представлялись ей в воображении теплое море, и белые скалы, и некий капитан, проплывающий мимо. Смотрит капитан в подзорную трубу прямо на нее. Наташа выпрямилась, прижала к груди полевые цветы ромашки… А вокруг пусто – ни моря, ни океана, ни капитана. Только бугры, косогоры, холмы и пригорки.
– Что за жизнь! – сказала Наташа. – Зачем мне такая земля, где нет ни моря, ни океана?
Раздался за ее спиной крик:
– Вперед! Эскадрон! Заходи! Руки вверх!
Из канав и ям, окружающих первый в уезде общественный скотный двор, с криком и хлопаньем крыльев вылезли гуси. За ними мальчишка Витя по кличке Консервная банка.
Два гуся щипнули Наташу за икры. Третий клюнул ее в колено. Четвертый схватил за мизинец, когда она замахала руками, пытаясь их отогнать.
Пятый сказал:
– Ага…
(Правда, пятого, кажется, не было.)
– Сдавайся! – закричал Витя. – Ты пленница.
– А я тебе, хулиган, уши нарву!
Хулиган Витя мерзко расхохотался.
Хулиган Витя подтянул трусики.
Хулиган Витя тут же добыл ногой из крапивы ржавую консервную банку и принялся ее поддавать. Гуси стояли вокруг Наташи и, вытянув шеи, шипели.
– Дай интересных книжечек почитать, – сказал хулиган Витя. – Отпущу из плена на волю. – Облупленный нос его сморщился, голова печально склонилась набок и прилегла на сожженное солнцем плечо.
– Не дам. Чтобы книжки давать, на это библиотека есть.
Глаза у Вити черные-черные. Если Витя заплачет, польются из глаз чернила.
Имеется в поселке Горбы библиотека – для взрослых и для детей одна. Помещается она в старинном особняке, построенном в стиле барокко. Но особняк такой маленький, а барокко такое скромное, что человеку, повидавшему дворцы всевозможных сиятельств, становится за него неловко.
«Даже барина в наших Горбах подходящего не было. Тоже вельможа!» – думает студентка Наташа.
Конечно, имеется в Горбах клуб, недавно окрашенный в розовый цвет. Когда протекают в нем танцевальные вечера, трясется клуб и трещит. Искрами вылетают из окон окурки. Факелами кружатся девушки, все сплошь по моде – блондинки.