— Все как и было, — заметил Иван.
— А я ничего не меняла, надо бы кое-что подновить, да времени нету… Может, после отпуска…
Марина Сергеевна повела Ивана в свою комнату, но и там, болтая, сидели под высокой лампой мужчина в черной бабочке и очень накрашенная рыжая женщина.
— А ну вытряхивайтесь, — пошутила Марина Сергеевна. — Ко мне человек пришел, дайте поговорить…
— Я вообще исчезаю, — сказал мужчина в бабочке. — Страшно огорчен, что вас не будет на премьере. Просто убит… Но, может, вы заедете утром на генеральную репетицию?..
— Вот уж не знаю, столько дел.
Мужчина в бабочке долго целовал, прощаясь, руку у Марины Сергеевны, а рыжая пообещала:
— Я напомню завтра Мариночке Сергеевне. Я ее обязательно привезу, да, Мариночка Сергеевна?..
— Но, — мужчина сделал серьезную мину, — критиковать строго, мне важно знать ваше впечатление, ваши замечания…
— Я всегда говорю прямо в лицо…
— Это кто же? — спросил Иван, когда мужчина с дамой вышли.
— Певец.
— А женщина кто?
— А бог ее знает, — засмеялась Марина Сергеевна. — Приблудилась к дому, какого-то генерала пассия… Она у нас почти каждый день…
— Так, — сказал Иван. — Широко живете…
— И не говори, родня зачастила, спасу нет. Иногда вернешься домой с заседания — всюду постелено: и на диванах и на раскладушках…
— Игорь как учится?
— Тянет. Вернее, я его тяну. — Она не хотела жаловаться. — Беда с нынешней молодежью…
— А жена у него вроде ничего…
— Да разве это первая?.. Ты бы с ним поговорил, Иван… — Может, в первый раз за этот вечер они встретились глазами. Ну что ж, Игорь-то у них общий, одно только общее и осталось у них — Игорь. А Иван все смотрел и смотрел на нее. — Но Тамара, я надеюсь, окажет на него хорошее влияние, она девочка серьезная, — поспешно сказала Марина Сергеевна, почему-то испугавшись.
Иван протянул руку, но только взял у нее пачку писем, посмотрел на конверты, бросил на стол, где и так уже лежала груда писем.
— Кто ж это тебе пишет?
— Приглашения все, — сказала Марина Сергеевна. — Вот пионеры просят выступить, техникум, работницы с фабрики…
— Ну и как? Все еще ходишь, когда зовут?
Марина Сергеевна пожала плечами:
— Приходится.
— Не нравится мне все это, — резко сказал Иван. — Суета эта, и гости эти. Не надоело?
Марина Сергеевна хотела все обратить в шутку:
— А что? Я люблю людей. Я им одно говорю: «Вы только угодите моей маме, она любит почет…» — Она вспомнила, что шутка эта была в ходу еще при Иване, когда Иван жил в этом доме.
— Как в ресторан ходят…
— И ты туда же…
— Тебя жалею…
— Меня не жалей, я не из тех, кого жалеют… — Она вдруг спохватилась, что говорит запальчиво. — Ну, а ты как? Счастлив в личной жизни?
— Представь себе — счастлив…
— Пьешь?
— Так это только кучер на Большом театре не пьет, и то потому, что лошадей не на кого оставить.
— Я имею в виду — пьянствуешь?
— А тебе приятнее, чтобы я до самого-самого докатился, до дна? Нет, порадовать, совесть твою успокоить не могу, — не пьянствую. С того денька, как ты меня коленкой под зад наладила, прекратил…
— А где служишь?
— Баранку кручу. В такси. Штурвал умел держать, так уж с баранкой справляюсь…
— Что ж ко мне не обратился, я бы позвонила кому… — упрекнула Марина Сергеевна.
— Нет уж, спасибо…
— Мы ведь старые товарищи, Иван… — мягко сказала Марина Сергеевна.
Что-то дрогнуло в лице у Ивана, чуть смягчилась складка у рта, но тут на пороге появилась мать Марины Сергеевны. Она с испугом смотрела то на дочь, то на бывшего зятя. Иван заговорил как-то слишком весело, Марина Сергеевна боялась этой его веселости:
— Вот, слышите, мамаша, Маринка говорит, что мы с ней вроде товарищи. Какие ж мы товарищи — верно, мамаша? — когда она вон кто, вон где, — он показал вверх, — а я — вон… — он опустил ладонь чуть ли не до пола.
— Я не знаю, вы уж сами, — с несчастным лицом сказала мать. — Но гости обижаются, что хозяйки нету. Горячее пора подавать…
Когда она вышла, Иван снова сказал:
— Раньше у тебя народ познатнее собирался. Или из моды вышла?
— Как это — из моды?
— Ну, пардон, из славы?
— Пока не замечала…
Она изо всех сил держалась, чтобы не разозлиться. А Иван все дразнил ее:
— Работаешь?
— Работаю.
— Работаешь или числишься?
— Работаю, Иван, работаю.