-Ну это не препятствие, ты по молодости оступился, но полностью расплатился и раскаялся. Если есть желание, то я могу тебя взять к себе пономарем, приживешься, то на следующий год можешь поступить в семинарию. У тебя же высшее образование, да и я тебя могу подготовить, давай Андрюшенька, решай, посоветуйся со своей супругой. -Батюшка, Тимофей Иванович, смутили вы мне душу, прямо не знаю что сказать. Конечно же я согласен и жена моя не будет возражать. Только где мы будем жить? -Да здесь же и будете жить, дом большой места всем хватит. И я не буду одинок, стар стал совсем, восьмой десяток на исходе. Обратно я летел, словно на крыльях, Варенька поначалу засомневалась, а потом согласилась. В течение недели мы завершили все необходимые дела и уехали в Бор. Первым делом отец Тимофей нас обвенчал, благословил на долгую счастливую жизнь и мы начали обживаться на новом месте. Вот так началось мое служение Богу. На следующий год, я без особого труда, поступил в Духовную семинарию, успешно закончил. Варенька, все это время, жила вместе с отцом Тимофеем, ухаживала за ним, он стал совсем старенький, с большим трудом проводил службу и ровно через две недели, после моего возвращения, помер. Ему было восемьдесят три года. На его место назначили меня и прослужил я там почти четырнадцать лет. Потом несколько лет служил в Смоленской епархии, а в девяносто третьем году перевели во Псков. Прослужив там немного, я был направлен в командировку сюда, в Пичугино, для обследования состояния вот этой самой церкви, на предмет восстановления. Мне здесь так понравилось, что я не сомневаясь подписал заключение, с рекомендацией на ее восстановление. Ну вот и все, остальное вы уже знаете. Я вас наверное утомил своим рассказом? -Андрей Викторович, вы меня потрясли своей исповедью, я просто восхищаюсь вами! Вы столько пережили и не озлобились, остались добрым, светлым человеком! Я хочу написать ваш портрет, вы согласны позировать? Прошу вас не отказывайтесь! -Ну что вы, Иван Сергеевич, ничего во мне такого нет, чтобы я удостоился чести быть изображенным на портрете! -Вы не можете об этом судить, потому что сами себя не видите, скажите вы согласны? -Ну если вы так хотите, то я не откажусь. -Еще я хотел спросить вас, от чего умерла ваша жена? -Сердце. Видимо оторвался тромб и она скончалась мгновенно. Я тяжело переживал ее кончину, думал уйду вслед за ней, потом посчитал, что видимо ее смерть была угодна Богу и мне как то стало легче. Она была, по истине, святой женщиной, беззаветно любила меня, со смирением, безропотно переносила все тяготы нашей многотрудной и скудной жизни. Очень горевала, что Бог не дал нам деток. - Помолчав он сказал: - Засиделись мы с вами Иван Сергеевич, пойду я, пожалуй. Спокойной ночи вам! - и он ушел. Иван Сергеевич еще долго сидел, осмысливая рассказ отца Арсения. Незаметно прошел месяц, наступил июль. Как то вечером позвонил Григорий Петрович, спросил как здоровье, настроение, не собирается ли Шубников назад, в Москву. -Да нет, Гриша, пока не собираюсь, погода отличная и настроение нормальное. Я тут познакомился с одним замечательным человеком, местным священником отцом Арсением. Удивительная личность, с потрясающей биографией! Хочу написать его портрет. Ты знаком с ним? -Слышал о нем, но не встречались. -При случае обязательно познакомься. Как дела у тебя, что нового? -У меня все отлично, на днях уезжаю на две недели в Прагу, так что ты меня не теряй. Ладно, творческого успеха тебе, рад, что у тебя все хорошо, обнимаю, пока! Прошло два дня, после того вечера, когда отец Арсений рассказал ему о себе. Был четверг, Иван Сергеевич прождал его весь вечер, но он почему то не пришел. Обеспокоенный Шубников утром, минуя церковь, отправился к нему домой. На пороге его встретила Раиса Павловна. -Здравствуйте, а где отец Арсений? -Батюшка дома, он что то прихворнул. Да вы заходите в дом. Шубников прошел в комнату, Андрей Викторович лежал на диване и читал книгу. -Здравствуйте, дорогой мой, что с вами случилось, что за хворь на вас напала? -Здравствуйте, Иван Сергеевич, садитесь пожалуйста. Ничего страшного, просто слегка прихватило сердце, но уже все нормально. -Как нормально, откуда вы знаете, ведь с сердцем шутить нельзя! Давайте я съезжу в город за врачом и он определит - нормально или не нормально. -Спасибо, но врач уже была, сделала кардиограмму и сказала что ничего страшного, просто надо попить лекарство и полежать пару дней, чего я и делаю. -Это я виноват, своей просьбой разбередил вам душу, вы видимо понервничали, вот ваше сердце и не выдержало! -Да полноте, что вы говорите, это мой возраст дает о себе знать. Ничего, даст Бог, еще поживем. -И все таки, давайте я привезу вам хорошего врача из города? -Нет, нет, насчет врача вы не беспокойтесь. В нашей деревне есть медицинский пункт от Пустошкинской городской больницы, люди ласково называют ее «больничкой» и работает в нем хороший опытный врач - Екатерина Максимовна, очень добрый безотказный человек, в любое время, будь то день или ночь, придет на помощь. - Если так, тогда я не буду волноваться. Ну я пойду, вы выздоравливайте, а завтра я обязательно зайду. На следующий день, Шубников поравнявшись с церковью, услышал голос отца Арсения и нестройное пение приходского хора. - «Ну значит действительно все в порядке, раз батюшка проводит службу». - подумал Иван Сергеевич и пошел домой. Выбрав подрамник, он натянул холст, загрунтовал и стал ждать отца Арсения. Он пришел, как обычно, в семь вечера. -Здравствуйте, Андрей Викторович, рад вас видеть. Я утром направился было к вам, да услышал, что вы отводите службу и вернулся. Надеюсь, вы здоровы? -Конечно, все нормально. Как вы сами? -Ждал вас с нетерпением. Надеюсь, вы не раздумали позировать мне? -Ну раз обещал, значит не раздумал. -Давайте тогда приступим, я уже подготовил все. Сегодня, я сделаю просто набросок, это много времени не займет, а потом вы будете мне позировать в вашем облачении, но не в праздничном, а в повседневном. Если хотите, то я для вашего же удобства, могу приходить к вам. -Да зачем же, уж лучше я буду к вам приходить. Иван Григорьевич усадил батюшку в кресло, выбрал ракурс, подобрал позу и начал рисовать. Примерно через полчаса он сказал: - Ну вот, на сегодня достаточно. Теперь идемте пить чай. На протяжении двух недель, батюшка, в каждый свободный от службы день, приходил позировать Иван Сергеевичу, и чтобы не утомлять его, Шубников больше чем на полчаса его не задерживал. Потом они пили чай и вместе шли прогуляться. До окончательного завершения работы, он не давал батюшке даже взглянуть на портрет и когда сделал последний мазок, торжественно заявил: -Итак, отец Арсений, я закончил, можете взглянуть. Батюшка подошел к портрету, долго, долго смотрел, потом сказал: -Поразительно! Я просто преклоняюсь перед вашим талантом! Но мне кажется, что вы мне польстили, изобразили меня значительно моложе моих лет. -Я вас изобразил таким, каким видел, без всяких прикрас. Ведь каждый человек не видит себя таким, каким он есть на самом деле. Одни люди, в своем воображении, видят себя моложе, красивее, стройнее, и таких большинство, другие, наоборот, недооценивают свою внешность, считают, что они выглядят старше своего биологического возраста, вот к ним относитесь и вы. Вы даже не знаете, какие у вас необыкновенные глаза - живые, молодые, украшение вашего лица, это я вам говорю как художник! Ну как принимаете работу? -С величайшим удовольствием! -Вот и отлично, если вам можно сегодня выпить, то нам надо обмыть ваш портрет! -Сегодня как раз таки можно. -Тогда к столу. Тут мне Антонина что то приготовила, принесла свежих огурчиков, помидорчиков, так что мы сейчас с вами устроим настоящий пир! Они сидели до поздна, и только в начале двенадцатого Шубников проводил батюшку домой. Через несколько дней, когда картина окончательно просохла, Иван Сергеевич торжественно вручил ее батюшке. -Как же я с вами рассчитаюсь, дорогой мой Иван Сергеевич, я ваш должник. -О чем вы говорите, Андрей Викторович! Я вам безмерно благодарен за то, что вы согласились мне позировать! Ведь я, последние три года, практически не брался за кисть, и вот встреча с вами вдохновила меня, можно сказать вернула к творческий жизни. Я приехал сюда потому, что находился в страшной депрессии, я не жил, я существовал и теперь себя чувствую так, будто сбросил тяжкий груз. И все эт