Ну вот, а я думал, что брат у нее неженатый.
— Он семь лет в России прожил, — продолжала она. — А месяца два назад вернулся домой. Он и сноха уже и работу себе нашли. А я во время каникул всегда в колхозе работала, ты не смотри, что ростом мала. Ну, а на целину заявление я в числе первых подала. Знаешь, еще ребенком о дальних странствиях мечтала.
И вновь мне вспомнилась Дунетхан. Она тоже часто повторяет: «Когда я еще была маленькой…» Заметьте — «еще». Однажды я спросил: «А когда ты перестала быть маленькой?»
— И Асланджери едет, говоришь? — вспомнил я вдруг самое неприятное из того, о чем поведала мне Рая.
— Да, едет. Обо всех расспрашиваешь, кто едет — кто нет, а вчера ведь и сам заявление написал.
— Да, написал. А этого Асланджери, извини, не люблю. Больше всего он опротивел мне после того, как стал бегать за Земфирой. А теперь вижу его уже с другой девушкой. Не выношу таких мотыльков — порхают от одного цветка к другому.
— Ай, ну его! — брови у Раи сдвинулись к переносице. — Не терплю лгунов. Мы экзамены в институт вместе сдавали. Так он вдруг объявил, что у него дома жена и трое детей. Мы посочувствовали ему, стали о нем заботиться. Как же, жаль человека. Начали обхаживать преподавателей, рассказывали им, что у него трое детей. Те пошли ему навстречу. Так он и попал в институт. А потом вдруг выяснилось: нет у него ни жены, ни детей. Я, говорит, пошутил. Ничего себе шуточки! Да и потом он был горазд на подобные шутки. Однажды я высказала ему все, что о нем думаю. С тех пор он меня избегает.
Рая совсем заговорила меня, и, слушая ее, я начинал ощущать, как исчезает моя злость на пройдоху. А когда вспомнил, что и Земфира тоже едет, возликовал, будто забрался на Крестовый перевал.
— Вот вам и еще одна целинница! — Рая взглядом показала на дверь. У порога стояла Земфира.
— Легка на помине, — буркнул я вместо приветствия.
— На поминки и юродивый является! — съязвила Рая.
Земфира не из тех, кто не понимает шуток. Молча улыбнувшись, она решила не оставаться в долгу.
— Все так, друзья мои, — спокойно промолвила она. — Но что вы-то делаете тут целый день?
Значит, она видела, когда мы пришли. Сердце мое екнуло. Может, она все это время находилась в комнате рядом и ее одолевало смятение? Как бы мне хотелось, чтобы она не была ко мне равнодушна!
— Так, говоришь, мы здесь давно? — улыбнулась Рая.
— Откуда мне знать? — несколько сердито выпалила Земфира. — Просто опасаюсь, как бы ваш чай и картошку не пришлось подогревать заново.
«Ваш чай и картошку», — повторил я. Это что, с упреком сказано? Хотя кто поймет эту Земфиру?
— А знаешь, где мы с Казбеком побывали сегодня? — произнесла Рая.
Земфира обворожительно улыбнулась:
— А где завтра побываете, я тоже буду знать?
— Не переиначивай, лучше послушай.
— Мне ни к чему знать чужие секреты.
— Секрета здесь нет.
— Тогда не шушукались бы здесь без меня.
— Чепуху городишь, — оборвала ее Рая.
— Даешь мне понять, что и говорить нельзя о том, что вы делаете?
— Ты, наверное, сыта, — я встал на сторону Раи, — а ведь сытый голодного не понимает.
— С чего ты взял, что я сыта? В буфете ничего нет.
— Тогда пошли с нами, — сказала Рая, снимая сковороду с плиты. — Картошка с яичницей готовы.
Земфира не стала возражать. Я не хотел признаваться, что голоден, сказал, что сыт и только чаю не прочь выпить. Но Рая прицепилась как репей, раздели да раздели компанию. Наши комнаты в общежитии через стенку, и я направился к соседке в гости.
Рая усадила нас за стол. Земфира оказалась напротив меня, и я от смущения не знал, как вести себя. Не есть — нельзя, но и есть я не мог. Но больше всего мне мешали руки. Куда их деть: то ли на столе их держать, то ли под стол спрятать.
— Почему не кушаешь? — слова Земфиры были так неожиданны, что я даже вздрогнул. И покраснел. — Или фотографироваться сюда пришел?
— Казбек, к тебе обращаются, — сказала Рая. — Да, ты на кухне не дала мне договорить, — перевела она разговор и повернулась к соседке. — А мы с Казбеком говорили о целине.
— А что, какие-то новости? Недавно Бечирби сказал, что пшеница там поздно созревает, — сказала Земфира, — и поэтому, говорит, незачем туда ехать рано.
При упоминании о Бечирби у Раи нахмурились брови. Земфира заметила это:
— Боюсь, как бы вновь не пришлось тебе воевать с Бечирби.
— Да ну его к чертям! Бывают олухи, но такого свет не видывал!
Рая с первых дней учебы — член студенческого комитета и с тех пор воюет с Бечирби. Его выбрали старостой комнаты, и, когда члены комитета проверяют чистоту помещений, Бечирби всякий раз получает выговор. В его комнате будто не бывает уборки, постели заправлены кое-как, пол грязный. Выше тройки Рая никогда не выставляла этой комнате. Бечирби же обычно огрызался.