— Что-то твоё лицо кажется мне знакомым, — подал голос инициатор совещания.
— Правда? Какое совпадение. И я твоё, как будто, где-то видал.
— Вот как?
— Да. Только не припомню где.
— Интересно.
— Ещё бы. Мир велик, а тут такое совпадение.
— Есть догадки? — руки всех пятерых приблизились к рукоятям мечей.
— Погоди, дай подумать. Точно! Ну надо же! Вспомнил! На хую!
Лязг извлекаемых из ножен клинков слился с хрипом и предсмертными стонами.
— Ещё одна жизненная мудрость, пацан, — не пизди без толку.
Глава 40
В своём мире я много где успел побывать, много чего повидать. Истоптал всю среднюю полосу, бывал и на Урале, и в южных степях, и в северной тундре. Но нигде не видел я пейзажей, похожих на здешние. Нет, отдельными элементами они были схожи. Но цельная картина отличалась разительно. Было в здешней природе что-то совершенно чуждое моему прошлому мировосприятию. Не только визуально, а комплексно. Эти пологие покрытые бурой травой холмы, идущие волнами под порывами ветра, эти одинокие кряжистые деревья, стойко переносящие удары стихии, холодные чёрные камни в лишайниках и красновато-серое небо… Мир сколь суровый, столь и прекрасный. Даже смерть в нём выглядела органично, как неотъемлемая, почти обязательная деталь панорамы.
— Здоровенная животина, — присмотрелся Волдо, остановив лошадь неподалёку от разлагающегося трупа.
— Кто же её так?
Неподалёку от дороги лежала туша зверя, напоминающего необычайно крупного и длинноногого коня с роговой пластиной на полголовы. В обращённом к нам левом боку чернела огромная дыра, выглядящая так, будто кто-то одним рывком выдрал кусок с пятью рёбрами. Убоина уже изрядно подгнила и осела, под животом собралась чёрная лужа трупной жидкости, толстенная шкура со следами упряжи пошла морщинами на иссыхающем теле, внутри которого копошилось множество мелких падальщиков, попрятавшихся в гнилых потрохах, как только Красавчик подошёл обнюхать всё ещё привлекательное с его точки зрения тело.
— Говорят, в здешних краях обитают твари, которым такое по зубам, — просветил меня наш профессор зоологии.
— Да неужели? Я и подумать не мог. Это ведь тягловая скотина?
— Их называют хорски, — кивнул Волдо. — Слышал, базбены таких разводят у себя в горах, но и южнее тоже встречаются.
Оседлавшая Красавчика Хельга тоже вытянула шею и принюхалась на манер своего любимца. И, похоже, трупный смрад пришёлся ей по вкусу.
— Жрать хочешь? — проявил я трогательную заботу о ребёнке, на что тот неблагодарно оскалился и зашипел.
— Вам не кажется странным, что она уже неделю не ест и не пьёт? — заразился Волдо моей сердобольностью.
— Я предлагал, ты свидетель.
— Эй, Хельга, — склонился друг всех детей к бесовскому отродью и достал из сумки солонину, — у нас есть еда и получше. Будешь?
Но снискать благосклонности не удалось и ему.
— Сука! — едва успел он отдёрнуть руку дарующую.
Солонина же, выхваченная цепкими пальцами, незамедлительно отправилась в пасть Красавчика.
— Кажется, ей это не к чему, — вынес я аргументированное научное заключение.
— Но откуда она, в таком случае, берёт питательные вещества?
— Питательные вещества нужны живым, а фройляйн Хельга, похоже, к таковым больше не относится. Только не начинай про детоубийство. Всё вышло как вышло, никто не виноват.
— Думаю, вы ошибаетесь. Она слишком уж активна для умертвия.
— Можешь проверить её пульс, если сомневаешься. Но я и без того вижу — кровь в этом маленьком уродливом тельце не циркулирует. Нужно признать, коллега, в биологическом плане пациентка определённо мертва. Так ведь, мелкая дрянь?
Хельга выгнула спину и издала звук, напоминающий тот, что издают кошки, выхаркивая комок шерсти.
— Любит меня, стерва.
— Но разве в мёртвом теле способна зиждиться душа? — не унимался любознательный криптобиолог.
— Мне почём знать? Пока эта херня исправно функционирует, у меня к ней нет вопросов.
— Не слишком-то исправно, судя по рассказам баронессы.
— Не задокументированные возможности — это всё ещё возможности.
— Да, но… Что если всё пойдёт не по плану? Ваша магия не действует на тех, чья кровь недвижима.
— На этот случай есть сталь.
Волдо задрал брови и скорчил кислую гримасу, иллюстрирующую крайнюю степень сомнения в справедливости только что услышанного тезиса.
— Думаешь, не прокатит?
— Думаю, вы не раз пожалеете, что не прислушались к советам Арабель.