— На воле.
— Да кто ты такой? Это какая-то игра, изощрённая пытка? Хотите, чтобы я поверил в близость освобождения, а потом поглумитесь? Ножей, клещей и калёных прутьев вам уже мало? Вы ничего от меня не услышите, ни внутри, ни снаружи.
— Жаль, потому что я хочу как можно больше узнать о твоей банде и собрать её заново. Под моим командованием.
Глют перевёл взгляд с меня на Жубера, будто доверия к своему тюремщику у него было больше, чем к потенциальному спасителю.
— Он не врёт, — ответил, будто сплюнул, капитан.
— Ты что, — скривил пиромант растрескавшиеся губы, обращаясь ко мне, — купил их?
— Лучше, — блеснул покрытый кровью клинок в тусклом свете лампады, — убил их.
— Я последний из гарнизона, — нехотя подтвердил капитан мои слова, поймав на себе вопрошающий взгляд Глюта.
— Этим самым мечом? Без помощи магии? — в голосе пироманта всё ещё сквозили нотки недоверия с, как мне показалось, изрядной долей зависти.
— Пришлось попотеть. Хорошо, что души всегда под рукой. Кстати, — бросил я ему одну, — угощайся.
Глют поймал её с ловкостью жабы, сцапавшей муху, и тут же поглотил, даже не поинтересовавшись, очищенна ли она, будто опасался, что драгоценный подарок могут отобрать так же легко, как вручили.
— У нас есть ещё, — успокоил я изголодавшегося душеглота, натурально бьющегося в экстазе с блаженной улыбкой на роже. — Так что, идёшь под моё начало, или продолжишь обживаться в этих уютных апартаментах?
— Веди, — выдохнул Глют.
Капитан покачал головой и пустил в дело долото с молотком. Скоро оковы пали, и трудовой люд обрёл долгожданную свободу. Шагая по коридорам, перебирая ослабшими непослушными ногами по ступеням, пиромант ощупывал стены и постоянно оглядывался, будто желал убедиться, что всё происходящее с ним не сон. Однажды он даже вскрикнул. Видимо, прикусил губу, ища очередного подтверждения здравости собственного рассудка. Но даже это его до конца не убедило. Ощущение реальность начало возвращаться к нему чуть погодя, когда под ногами стали попадаться изрубленные тела и липкие лужи крови. Это тоже заставило его оглядываться, но теперь иначе, с улыбкой, словно ребёнка богатых родителей, разбуженного в рождественскую ночь и бредущего к наряженной ёлке, под которой — неужели?! — тот самый подарок. О, какой же он милый. Надо почаще его баловать.
Мы пополнили провиант — Глют, поглотив вторую душу, сделал это сразу вовнутрь — из щедрых закромов крепости, собрали всё более-менее ценное, отдали последние почести трехногой кобыле и подняли ворота.
— Твоё предложение, — начал Жубер нерешительно. — Оно было всерьёз?
— А разве ты его ещё не принял?
— По правде говоря, я бы не прочь. Но вот он…
— Никаких проблем, — поправил Глют смародёренную с самого долговязого трупа униформу. — У каждого своя работа, я понимаю.
— Ну и прекрасно! — всплеснул я руками. — Добро пожаловать в банду!
— Да, — не нашёл Жубер более подходящих слов.
Опущенный мост с грохотом коснулся земли, и наша зарождающаяся банда, ведя под уздцы гружёную кобылу, покинула негостеприимные чертоги Хайм.
— Ну как тебе воздух свободы? — обратился я к дышащему полной грудью Глюту.
— Великолепно.
— Счастлив?
— Почти.
— Вот как? И чего же недостаёт для полного благолепия?
— Сущей ерунды.
Пиромант приподнял руку, и идущий в пяти шагах перед нами Жубер вспыхнул. Пламя не просто объяло его, оно будто бы рвалось изнутри. Дикий вопль, вышедший из капитанского рта, был недолог, но даже у меня от него кровь похолодела. Бедолага за секунды почернел и скорчился на земле, дымя и пыша жаром.
— Вот теперь порядок, — расплылся пиромант в довольной ухмылке.
Мы с Волдо обменялись многозначительными взглядами и молча продолжили путь.
Глава 43
Я никогда не боялся конкуренции. Да, в моём ремесле она высока, но в моём искусстве — отнюдь. У меня всегда было одно неоспоримое преимущество — я по-настоящему любил то, чем занимаюсь. Ой, ладно, кого обманываю. Я обожал свою работу. Души в ней не чаял. Кончал, планируя во сне следующее убийство. Плакал, вспоминая свои шедевры за стаканчиком горячительного. Я жил этим, не только в материальном, но и в ментальном плане. И уход от любимого дела убивал меня в последние годы. Нехватка адреналина пожирала мою личность похлеще альцгеймера. И сожрала бы без остатка, не опереди её пуля. Благословенная пуля, как я считал до недавнего времени. Ведь она даровала мне поистине безграничные перспективы. Но, в то же время, переместила на новое игровое поле с совершенно иными правилами. И я думал, что адаптировался к ним. Я полагал, что «опыт не пропьёшь», и мне не будет равных, как и раньше. Но вот я шагаю по мрачной холодной степи, и все мои мысли вертятся вокруг одного: «Перекрой ему кровоток, пока он не спалил тебя заживо». И я с сожалением понимаю, что в схватке один-на-один, случись она, всё будет решать не опыт, талант или умение, а вульгарные доли секунды, отделяющие каждого из нас от высвобождения магической спусковой пружины. И от результатов этого спуска не увернуться, ибо у этой «пули» нет скорости, нет траектории, и нет нелетальных попаданий.