— Надеюсь, не так же «неподалёку», как эти чёртовы горы.
— Нет, буквально в полудне ходу. Если всё сложится, заночуем сытые, пьяные и в тёплых койках. Красавчика с Хельгой, правда, туда не пустят. Но хоть сами обогреемся.
— Веди.
На сей раз Глют не обманул моих ожиданий, уже к наступлению сумерек огни деревни показались за чёрными соснами. Я отослал Красавчика с его наездницей в лес, и наша троица подошла к воротам.
— Волдо, — сделал я приглашающий к общению с аборигенами жест.
— Виконт Дитрих фон Браун прямиком из Захена? — уточнил тот своё амплуа.
— Спятил? Ты простой селюк Волдо Кёлер. Или хочешь, чтобы нас вилами запыряли? Давай уже горлань, да пожалобнее.
Волдо что-то пробубнил себе под нос, явно раздосадованный утратой аристократического статуса, но справился с горем и, набрав в грудь грозящего спровоцировать пневмонию воздуха, максимально беспомощно заблеял:
— Люди добрые! Не дайте сгинуть зазря! Впустите обогреться! Мы заплатим! Умоляю, сжальтесь! Пальцев уже не чую! Проявите милосердие! Добро творящему добром и возвернётся…
Мольбы, хоть и не сразу, но возымели эффект. На одной из вышек показалась бородатая башка в меховой шапке и критически нас оглядела:
— Кто такие?
— Лишь трое измученных глупцов, пренебрегших тёплой одеждой, — взял я слово. — Держим путь через хребет по торговым делам. На плату за ночлег не поскупимся.
Получив в качестве доказательства наши неподдельно продрогшие трясущиеся тела, замотанные всем, что было под руками, бородатая башка в меховой шапке, наконец, покивала и дала отмашку.
Тесовые ворота дрогнули и, влекомые наружу, отворились. Двое угрюмых мужиков в заячьих тулупах и шерстяных шароварах с начёсом, вооруженные топорами, впустили нас без особых церемоний и тут же водрузили массивный засов на место.
— Оружие в корзину, — пробасил один из них.
Мы трое переглянулись, и я утвердительно кивнул. Мечи, тесаки и стилеты отправились в своё временное плетёное вместилище.
— Ступайте за мной, — продолжил бородач. — Да ведите себя смирно.
— И в мыслях не было причинять вам лишние хлопоты, — заверил я со всей искренностью.
За бревенчатой стеной нас встретили такие же бревенчатые избы, высокие с двускатными крышами, обильно поросшими мхом и лишайником, многие козыряли изукрашенными резными коньками. В сараях хрюкала да блеяла живность, из ладно сложенных печных труб струился сизый дым. В целом деревня выглядела небедно. Но было в ней что-то не то. Слишком уж тихой и безлюдной выглядела она для столь раннего часа. Не носилась детвора, не курили деды на завалинках, не трещали друг с другом тётки у колодца. Будто неведомая беда накрыла собою этот тёплый уголок посреди холодного мрачного леса.
Провожатый отвёл нас вглубь деревни, к большой, по здешним меркам, избе, выполняющей, судя по всему, роль постоялого двора и кабака в одном лице. Снаружи стояли грубо сколоченные столы со скамьями, пустые и давно немытые. Под навесом расположилась коновязь, куда мы пристроили кобылу, сняли с неё всё ценное и поднялись по высокому крыльцу.
— Эй, Олаф! — постучал кулаком в дверь наш немногословный гид. — Принимай гостей! Говорят, не с пустыми руками!
Изнутри послышались приближающиеся шаги, лязгнул засов, и дверь приотворилась.
— Кто такие? — пробасил в узкую щель обладатель нездорово красной опухшей рожи и водянистых глаз того же колора.
— Говорят, торговцы.
— Мимоходом?
— Именно так, — взял я слово. — У нас дела дальше на севере. Но по своему скудоумию, мы не подумали, что горы — не равнина, и погода здесь переменчива. Не сочтите за труд, пустите переночевать и обогреться у вашего очага. А уж мы в долгу не останемся.
— Хм, — смерили нас красные зенки оценивающим взглядом. — Торговцы… Ну заходите. Глядишь и сторгуемся.
Дверь отворилась шире, и в наши холодные обветренные лица дыхнуло теплом и почти домашним уютом. Впрочем, с последним я погорячился. Зал, предназначенный гудеть сонмом голосов и звуков соударяющихся кружек, был пуст и тёмен.
— Примите наши самые сердечные благодарности, — с большим усилием выговорил трясущийся от холода Волдо.
— Не найдётся ли чего горячительного? — добавил я.
— Этого хоть отбавляй, — невесело ответил трактирщик и скрылся во тьме опустевшего пристанища пороков.
Вернулся он с бутылью полупрозрачной бесцветной жидкости и четырьмя стаканами, после чего кивнул на ближайший стол:
— Присаживайтесь. Вижу, нам есть о чём потолковать.