— Ты чего несёшь?
— Не подходи!!! — нащупал он палку и выставил её перед собой. — Убью!!!
То, что у Волдо рано или поздно может возникнуть подобное желание, меня не удивляло, но вот то, что он попытается сделать это гнилой палкой…
— Пацан, уймись. Тебе память отшибло?
— Я… — Волдо всхлипнул и, трясясь, огляделся. — О нет. О нееет! Пожалуйста… Я хочу домой! Мама!
По его щекам покатились слёзы, а нос надул здоровенный пузырь. Выставленная палка упала на колени, руки повисли плетьми, и всё тело затряслось от рыданий.
— Какого чёрта? — переглянулся я с Глютом, но тот лишь пожал плечами. — Эй, Волдо, — присел я рядом с рыдающим как пятилетка парнем, — ты меня помнишь?
Тот с трудом поднял голову и после долгой паузы кивну:
— Вроде бы.
— Ну, уже кое-что. Как самочувствие?
— Есть хочу.
— Это можно.
Я подобрал с земли оброненную сумку с провизией и торжественно вручил Волдо колбасу. Он схватил её, жадно впился зубами и принялся жевать. Жевать и всхлипывать, всхлипывать и жевать, периодически утирая рукавами бегущие ручьём сопли и слюни.
— Неужели мозгами успел повредиться? — озвучил я собственные мысли, наблюдая за этим жалким зрелищем.
— Могу прекратить всё здесь и сейчас, — участливо предложил Глют.
— Не вздумай.
— Да мне-то что. Хочешь нянчиться с юродивым — дело твоё. Только меня к этому не привлекай.
— Он оклемается, — ответил я, скорее собственным тревожным мыслям, нежели Глюту, и, оставив сопливого пожирателя колбасы, подошёл к поверженному вервольфу. — Хм, и впрямь сука. Извини, дорогая, придётся забрать твою очаровательную головку. Покрасуешься на пике.
Я взялся за рукоять меча и вытянул его из груди зверя, намереваясь тут же отсечь клыкастую голову. Но едва клинок покинул сердце оборотня, как эта сука тут же ожила! Клыки оскалились, а когтистые лапы вмиг метнулись ко мне! Подавившийся колбасой Волдо едва на дерево не влез с перепугу. Пришлось загнать меч обратно, и это, к счастью, сработало — зверюга снова отключилась, будто сдохла.
— Ты видел?! — обратился я к Глюту.
— Ещё бы, — подтвердил тот, обнажая собственный меч. — Пусть лежит так, я отсеку голову.
— Нет! — выкрикнула вдруг вышедшая из чащи Агнета. — Не делайте этого.
— И почему же? — осведомился я.
— Это убьёт её, — произнесла милая дева, будто сама удивилась сказанному.
— Вот так сюрприз. А разве не этого вы желали?
— Она не вервольф, — сменила Агнета тему, и весьма успешно — мне стало интересно.
— И кто же тогда?
— Пусть сама расскажет, — рыжая бестия подошла к низвергнутому ужасу лесов, присела и ласково положила ладонь на звериный лоб. — Госпожа, прошу, укроти на время свой гнев. Пусть они услышат о тебе. — после чего воззрилась на меня и, указывая на погружённый в сердце зверя клинок, взмолилась: — Пожалуйста.
Всё рациональное в моём сознании вопило: «Не ведись! Эта рыжая ведьма однажды уже запудрила тебе мозги! Просто отчекрыжь зверюге башку, и девку деревенским сдай, как пособницу. Хотя, девку можешь забрать себе. Куда ей теперь деваться? Хе-хе». Но иррационально-любопытное жаждало заполучить ответы на вопросы, которые меня вынудили задать. Жаждало так сильно, что рациональное покрутило пальцем у виска и откланялось.
— Глют, встань там. Если дёрнется…
— Спалю за милу душу.
— Читаешь мысли. А ты, — грозно зыркнул я на Агнету, — будь добра, донеси до своей госпожи, что она не в том положении, чтобы артачится. Пусть будет паинькой, если хочет сохранить голову.
— Она понимает, — кивнула Агнета. — Пожалуйста, выньте меч.
И я вынул.
На сей раз вервольф, или кем бы она ни была, повела себя куда спокойнее. Существо, совершенно не обращая внимания на рану в груди, медленно село, а потом и встало, стараясь совершать каждое движение максимально плавно и предсказуемо.
Господи, до чего же здоровенная. В пылу боя или распластанное на земле, её тело казалось меньше. Моя макушка не дотягивалась ей даже до груди.
— Говори, — приказал я, глядя снизу вверх в немигающие красно-чёрные глаза.
И она заговорила. Волчья пасть раскрылась, рождая низкие горловые звуки, складывающиеся, как эти ни странно, в слова:
— Я принцесса Санти, последняя из рода Шазар — правителей Латарнака, дочь короля Уртуса и наследница его трона.
— Ого. Большая честь для нас, ваше высочество. Не сочтите за дерзость, но что королевская особа забыла в этой глухомани?
— Души, — чуть подалась вперёд Санти, и я физически ощутил исходящую от неё угрозу.