Я подобрал лежащую рядом голову Штефана и, позаимствовав у усопшего нож, занялся осмотром её ротовой полости.
— Что вы делаете? — скривил Волдо рожу настолько кислую, что у меня аж изжога разыгралась.
— Коронки, — пояснил я, поудобнее ухватившись за бороду. — Не пропадать же добру. Давай научу. Смотри, берёшь нож и режешь от края рта к уху. Та-а-ак. Потом с другой стороны. Теперь надо придавить, ладонью в лоб, пальцами цепляешься за надбровные дуги. А второй рукой с силой давишь на подбородок, чтобы нижняя челюсть двигалась к груди пока... Пока не раздастся характерный треск, вот такой. Теперь всё оральное богатство на виду и призывно поблёскивает, умоляя его выковырять. Можно, конечно, засунуть пальцы в рот и потянуть в разные стороны, держась за зубы, но я не рекомендую. Велика вероятность пораниться. А тут столько всякой болезнетворной дряни, что безопаснее сунуть хер в дохлую портовую шлюху. Эту историю я как-нибудь позже расскажу. А пока... Вот она, наша сверкающая прелесть. Берём нож поближе к кончику, прямо вот так, за клинок, и аккура-а-атнеько сковыриваем её с этого гнилого пенька. Некоторые поступают проще — берут что-нибудь тяжёлое и расхерачивают челюсти в хлам. Опять же, не рекомендую. Коронки мягкие, легко сминаются, а стягивать их с выбитых зубов то ещё удовольствие. Лучше уж чуток побольше времени потратить, но чтоб сразу начисто. Понял? Ну, давай, попрактикуйся, — кивнул я на разверстую пасть в крайне запущенном состоянии, отчего Волдо, державшийся молодцом на протяжении всей лекции, таки согнулся и предпринял попытку выблевать собственный пищеварительный тракт, едва не увенчавшуюся успехом.
— Нет, — замотал он башкой, продышавшись. — Пожалуйста.
Вот срань. У пацана аж губы посинели.
— Ладно-ладно, как-нибудь в другой раз попробуешь. Опыт — дело наживное.
— Спасибо. У меня слабый желудок. С детства не могу на мёртвых спокойно смотреть. Однажды прямо на городской площади вырвало.
— Как ты сказал? — следил я за синюшными губами Волдо, всё больше проникаясь мыслью, что происходит нечто противоестественное.
— Я... сделал что-то не то? — оробел вдруг пацан.
— Повтори последнюю фразу.
— Ну... Однажды меня прямо на городской площади вырвало, — произнёс он полувопросительно и замер, испуганно наблюдая за моим взглядом, сфокусированном на губах. — Что не так?
— Твой рот. Какого чёрта он двигается невпопад со словами? Ты что, сраный чревовещатель?
— Ах это, — выдохнул Волдо с облегчением.
— Да! Выглядит пиздец стрёмно.
— Благословение Амиранты.
— Яснее не стало.
— Все разумные существа в Оше способны понимать друг друга, хотя и говорят на разных языках. Я сейчас произношу не те звуки, которые вы слышите, хотя их смысл передаётся вам предельно точно. Но это происходит, если я сосредоточен на смысле сказанного. А если я сосредоточусь на произношении, получится так — du bist ein dummer remder. Видите?
— Нихрена не понял, но теперь твой рот двигался в такт словам. Какая-то нездоровая поебень. Погоди-ка! — мой взгляд переместился на отстранённо наблюдающего за нашим диалогом Красавчика. — Иди сюда. Скажи что-нибудь.
Красавчик подошёл, сел и вопросительно склонил голову набок.
— Не придуривайся, я в курсе, что ты меня понимаешь. Говори.
Но упрямая скотина продолжала молчать.
— Знаешь, что... — начал я спокойно и в следующую секунду заорал: — Медведь!!!
— Где?!!! — вскочил Красавчик, как ужаленный, и завертелся на месте, ища глазами, в какую сторону не стоит драпать.
— Попался!
— Сука!
— Следи за языком. Хе-хе, забавно. Скажи ещё что-нибудь. Я, например, давно хотел узнать, на кой чёрт ты яйца лижешь. Нет, я бы ещё понял, если б речь шла о личной гигиене, но ведь ничего кроме яиц ты не лижешь. Так зачем?
Красавчик, глядя мне в глаза, демонстративно сел, задрал лапу и...
— Вот и поговорили. Ладно, пора тут закругляться. Волдо, проинвентаризируй мешки. Оставь только самое ценное, сапоги и прочую хрень выбрось. В конце концов, мы же торговцы, а не разорители могил. А с тобой, — ткнул я пальцем в направлении всё ещё занятого самоудовлетворением онаниста, — мы ещё поговорим. Марш в телегу.
Глава 6
Шафбург. Его черепичные крыши показались за холмом уже к сумеркам. Совсем небольшой городишко, даже до Арзамаса не дотягивает. Никаких особых укреплений, ни стены, ни замка. Шафбург располагался на берегах протекающей через него речушки и имел очертания почти правильного круга. Приземистые окраины прирастали этажами тем больше, чем ближе к центру, и логично увенчивались самым высоким зданием с изящным шпилем.