— Ну, здравствуй, счастливчик! Как вырядился! Что отмечаем? Как от правосудия откупились?
— Я Вас не понимаю! Мы оправданы! Никто не откупался, Гарри Поттер дал за нас показания!
— Не смей поминать Поттера! Думаешь, я не знаю ваши повадки? Ты хочешь примазаться к Поттеру, как твой отец примазался к Вольдеморту! Ты ведь ещё в школе к нему цеплялся, да?
— ?!
— Тебя допросить не дал добренький Гарри, а вот, твои однокласснички много чего порассказали! Если б Гарри знал все твои делишки, ты бы гнил сейчас в Азкабане!
— Он знает "мои делишки".
— Тогда почему заступился?
— ...
— Отвечай!
Вопрос застал Драко врасплох. Действительно, почему?
— Да хватит с ним разговаривать! Хотел наказать, давай накажем!
— Гойл рассказал всё про Выручай—комнату! Ты — недобитый Упивающийся! Это Поттера, который прощает и за себя, и за всех остальных, ты облапошил. Нас не облапошишь!
— Снимай рубашку!
Комната, звуки, лица — всё поплыло...
— Раздеть силой?
— Н-не надо...
Дрожащими пальцами Драко начал расстёгивать ворот.
— Зачем?
Авроры загоготали.
— Чтобы потом не возникло ненужных вопросов!
Кажется, первым ударил отцовский знакомый... В первые минуты ещё было важно сохранить лицо (в обоих смыслах), потом перестало быть важно всё, кроме боли. Драко упал и скорчился в позу эмбриона.
— Не надо! Пощадите! Пожалуйста! Вы же дружили с папой! Помните?
— А ещё я помню, из-за кого погиб мой племянник Винсент!
Драко подняли с пола за волосы, в ход пошли ремни или, может быть, плётки. Пронеслась отстранённая мысль, что специально бьют вручную, чтобы нельзя было отследить по заклинаниям. Авроры тяжело дышали и выкрикивали ругательства. Малфой попытался загородиться руками.
— Эй, придержи ему ручонки, ишь скрючился!
Драко подхватили за запястья и развернули грудью под плеть. В следующую секунду ему показалось, что лопнули лёгкие, он страшно захрипел.
— Ладно, на сегодня хватит! Сейчас приведём в порядок, будет как новый.
Из ящика в стене появилась аптечка с зельями, и через несколько минут на Драко не осталось ни одного кровоподтека.
— Одевайся!
Ему подали рубашку.
— И да! Вот зеркало, приведи себя в порядок!
Под хохот авроров, Малфой приглаживал волосы, расправлял мятую одежду.
— Поттер вам не простит! — не удержался он.
— Поттер не узнает! ОБЛИВИЭЙТ!
Из здания Министерства Магии выходил высокий светловолосый юноша. Дорогая мантия болталась на нём, как на вешалке. Он, по привычке, вскинул голову, но выглядело это жалко в сочетании с опущенными плечами. Как и улыбка на потерянном лице. Что-то неуловимо изменилось, и Драко никак не мог понять, что... Всё шло по-прежнему, только почему-то исчезло ощущение праздника.
2
Тревогу забила Нарцисса.
Драко таял на глазах. После первого приглашения в Министерство прошло около месяца, а её сын изменился так, будто пережил ещё один военный год. Вызовы следовали пару раз в неделю, и во время них не происходило ничего особенного... Ничего, стоящего опасений. Не было разговоров о пересмотре дела "в связи с вновь открывшимися фактами", не требовали показаний на родителей и сокурсников. Но, регулярные вызовы "для бесед" и апатия, в которую всё глубже погружался сын, заставляли серьёзно задуматься. Драко чувствовал себя больным, хотя боли в прямом смысле и не было. Взгляд потух, безупречная осанка сменилась сутулостью, в походке и жестах появилась неуверенность.
И началось это тогда, в Аврорате...
Попытки поговорить ничего не дали. Хотя появилась некоторая косвенная информация. Люциус и Нарцисса дотошно расспрашивали о каждом вызове и вскоре поняли, что сын пересказывает одно и то же. С момента, когда вместе с провожающим, который больше напоминал конвойного, заходит в лифт и до возвращения в Атриум рассказ повторялся слово в слово!