Это длилось несколько мгновений, а затем зрачки серых глаз расширились, по расслабленному телу прошла судорога, губы дрогнули. И Поттер испугался, что слишком рано "разбудил", что с осознанием придёт истерика или, что хуже, отчаяние. Странно наблюдать, как затапливаются слезами чужие глаза. Это Гарри тоже впервые видел так близко. Не отводя взгляда, он проговорил:
— Я считаю тебя сильным человеком. И я хочу, чтоб с тобой никогда больше не случилось ничего подобного! Ты мне веришь? — и дождавшись кивка, скомандовал:
— Тогда вперёд!
Выйдя в атриум, Гарри ободряюще сжал малфоевский локоть, и они заскользили по залу, лавируя между людьми.
Мантия при движении собиралась складками и переливалась, складывалось и переливалось всё вокруг. Люди смотрели сквозь Драко, как сквозь привидение, и ему казалось, что он действительно бесплотный дух, а его тело всё ещё в подвале. Во всём мире только рука Поттера была настоящей.
Он чувствовал странную свободу, свободу приговорённого, которому уже нечего терять. Да и что можно чувствовать, когда тебя ведут голого (прозрачное нечто не в счёт) через помещение, полное людей?
Гарри несколько раз окликали, но он прибавлял шаг, пока не перешёл на бег — меньше всего хотелось сейчас наткнуться на знакомых — и нёсся не оглядываясь, налетая на ошарашенных министерских работников. Вот и зона аппарации...
— Гарри! Какая встреча! Здравствуй, Гарри!
Поттер затормозил, Малфоя шатнуло. Мужчина протянул руку для пожатия и уставился в пространство перед собой, не понимая на что наткнулся ладонью.
— Здравствуйте, мистер Уизли! — сказал Гарри, обнимая пустоту, и тяжело крутанулся вокруг своей оси.
* * *
Шеклболт спешил на Площадь Гриммо по нескольким причинам: во-первых, не любил откладывать неприятные дела ( к которым, без сомнений, относится предстоящий разговор); во-вторых, он действительно хотел утешить Гарри и в-третьих, визит был упреждающим, иначе Гарри явится в Министерство сам, и тогда огласки не избежать.
Дело скверное... Некрасивое дело... Но Кингсли ловил себя на мысли, что не удивлён. И когда Гермиона, спускаясь с ним в зал допросов, рассказывала о странных малфоевских вызовах, — он уже представлял, что там увидит.
Впрочем, были и сюрпризы. Поразило присутствие в подвале "молодняка": "не нюхавших боевой магии" авроров-новобранцев и (Кингсли скривился) отпрысков министерских служащих, пристроенных родителями на канцелярские должности, вроде Перси Уизли. "С этими разберусь без проблем. Что до старших..." — они прошли бок о бок обе войны, и что бы ни говорил министр, особого возмущения их поступок в нём не вызывал. Неприятно ёкнуло, только когда взгляд задержался на сваленной в кучу одежде, в которой виднелись белые мужские трусы. "Надо будет посмотреть воспоминания, не увлеклись ли мужики. Хотя... Если и так, наверняка новички спровоцировали. Уволю всех, чтоб не распускались! Не заработали ещё поблажек!"
Может это и было морально неправильно, но благодаря лояльному отношению, авроры слили воспоминания без проблем. "Никогда не думал, что в обязанности министра будет входить подобное! Завтра займусь "молодняком", сначала — к Поттеру!"
* * *
Гермиону не оставляло чувство, что от неё вежливо "отмазались". Нет, Кингсли среагировал сразу, даже прервал важное совещание, но всё же... Он шёл в подвал не совсем за тем, за чем шла она. Министр искренне удивился просьбе вернуть воспоминания.
"Такое ощущение, что ему вообще нет дела до Драко Малфоя! А ему и нет...Как же быть?" Вид сорванной с нижним бельём одежды поверг Гермиону в шок. Девушку замутило, она как можно скорее покинула подвал. А ведь перенесла войну и пытки! Так плохо было разве что во время плена, когда Струпьяр разглагольствовал о том, как он "пользуется" девицами. Жизнь повернулась к ней своей грязной изнанкой. "Меня сейчас стошнит!"
— О, Гермиона, и ты здесь! Да что с вами такое?
— Добрый день, мистер Уизли! — сказала девушка и, прижав ладонь ко рту, дёрнулась в сторону выхода.
Тяжёлые мужские руки мягко легли ей на плечи.