Северный склон низины походил на решето. Его усеивали десятки дыр, к которым вели натоптанные тропинки.
Куда ж они пошли? Я смутно припомнил, что заведения для утех здесь обозначаются красными тряпками. Но ничего подобного видно не было!
— Где тут шлюхи⁈ — спросил я попавшегося на дороге тщедушного мужичка.
— Резко приспичило, аха-ха-ха⁈
Прыжком я приблизился к нему, а мой кинжал оказался слегка утопленным ему в глотку.
— Мне не до шуток. Где в этой дыре шлюшник⁈
Глаза мужичка наполнились страхом, он ткнул в сторону одной из пещер.
— Тама… тама все. Маман Верона тама…
Снова быстрый бег с препятствиями. Вход заступил дюжий чернокожий мордоворот, но я, не глядя, ткнул его в печень и сквозь вырубленный в скале освещенный факелами проход понесся дальше.
Коридор оказался недлинным. Десяток метров и вот я в уютной пещерке с диванами и еще пятком ходов вглубь.
— Рез и двуногая горилла. Где они⁈ — рявкнул выпорхнувшей откуда-то женщине в годах.
Та бросила испуганный взгляд на вход в пещеру, ожидая появления охраны. Я перехватил его и окончательно рассвирепел.
Звонкой, но несильной затрещиной привел женщину в себя.
— Где они⁈ Отвечай!
— Т-там…
Я ворвался в комнату с Бугром как раз в тот момент, когда он заканчивал натягивать какую-то ну очень объемистую синекожую бабищу. Сопровождающий опорожнение чресел рык, должно быть, мог обрушить своды пещерки.
— Какого… — начал, было, рез, но я уже мчал дальше, отдергивая занавески на проходах в комнатки и упираясь взглядом в ритмично дергающиеся зады.
И я прибыл как раз вовремя.
Когда отдернул очередную занавеску из множества скрепленных веревкой дощечек, взору предстала удивительная картина.
Над обнаженной женщиной нависал Жвач. С выражением неимоверного усилия, засунув руки под тонкую веревку, он балансировал на коленях с двумя здоровяками на спине. Девушка взирала на это все с непередаваемым ужасом, зажав себе рот обоими руками.
Когда я ворвался в едва освещенную масляным фонарем комнатку, все четверо перевели взгляд на меня.
Одним движением, извлек из Инвентаря кинжал и засадил его прямо в задницу одного из душащих Жвача ублюдков. Вскрикнув, тот ослабил схватку и тогда мой волосатый товарищ, добравшись до воздуха, с хрипом вздохнул и рывком перебросил обоих говноедов через себя, прямо на девицу.
И тут же позади послышались крики. Похоже, супостаты были не одни.
Поверженные вскочили, а вот Жвач так и остался на лежаке. Судя по невнятному мычанию, он находился под каким-то дурманом.
Что ж. Как говорится: это не меня с вами заперли, это вас заперли со мной!
Я атаковал ближнего, врезав ему по опорной ноге, тот заверещал, нелепо взмахнул руками. Но добить не успел, на меня набросился второй. Высокий, заросший бородой по самые гланды. С ревом он принялся накидывать удары. Выглядело это, наверное, красиво, но было малоэффективно. Почти все они пришлись по воздуху или в блок. Лишь один смазал по скуле, после чего я стал самой яростью!
На, сука!
С места прошел ему в корпус, свалив на многострадальную шлюшку. Отчетливо хрустнула кость, она взвыла. Я же со скоростью отбойного молотка принялся впечатывать кулаки в рожу бородатого. Уже на третий-четвертый удар он затих, но я всадил для надежности еще несколько, после чего переключился на первого подранка. Достав из Инвентаря кинжал, он как раз примеривался как бы поудобнее засадить его мне в спину.
«Удар Захра»!
Волна невидимой силы впечатала ублюдка в стену пещерки. Вскочив, я подлетел к опадающей туше и несколько раз прописал коленом по ребрам, круша их к чертовой матери!
— Хей, Жвач, ты живой? — потряс я товарища за плечи.
Глаза у него были совершенно дурные.
— Ы-а-а-у-ы…
Его вывернуло наизнанку. Он был живой, но явно под какой-то гадостью. Кто ее в него влил, догадаться было несложно.
— У-у, сука, — я пнул скулящую шлюшку и выбежал из комнаты.
Ха! Какая прелестная картина!
На полу в коридоре уже лежало два скрюченных бездыханных тела, а Бугор активно накидывал еще двум. Его макушка почти касалась потолка. Рез пер, словно танк. Еще пару секунд и парочка здоровяков, коих он трамбовал, обратилась в бегство.
— Закончил? — деловито спросил он, обернувшись.
Бугор буквально на руках вытащил Жвача из пещерки, напоследок разнеся к чертям зал с диванчиками. Маман видно не было. Видимо, смекнула, что ее ждет. Не приходилось сомневаться, что она была в курсе устроенной ловушки.
Мы отволокли блюющего желчью товарища к бараку, который сняли буквально накануне — практически лучшее жилье, которому завидывало девять десятых местных.
— Кто это был?
— Кому-то очень не понравилась наша активность на дальних прудах, — сплюнул я.
— Это люди Гамазка, — вдруг вывернулся откуда-то из подворотни Гарса. — Да-а, люди Гамазка! Точно вам говорю, господа хорошие, точно-точно!
Рез, было, хотел дать нищенки основательно пинка, но я его остановил.
— Пригодится.
И кинул Гарсу кусок вяленого мяса.
Тот исполнил настоящий танец, пытаясь его поймать. Мясо, словно живое, пропрыгало у него по рукам и упало в пыль.
Впрочем, это Гарса совершенно не смутило. Подняв кусок, он с остервенением впился в него остатками зубов.
Гамазк — влиятельный местный заправила. Держал три десятка прудов и занимает целый барак. По соседству с нами, кстати.
Я бросил взгляд на его обиталище. У входа терлось несколько мрачных типчиков. Они лениво проводили нас взглядом. Видимо, были не в курсе задуманного боссом.
— Надо раздобыть что-нибудь для промывки желудка, — сказал я, когда мы свалили Жвача на лежак.
— Разделяться опасно.
— Я раздобуду, господин хороший, раздобуду что нужно, господин хороший! Да-да! Раздобуду! — заплясал от нетерпения Гарса в проеме двери. Заходить он опасался.
Я извлек из Инвентаря кошель с Хрустальной Пылью и ссыпал несколько бусинок патлатому нищенке.
— А также воды и повязок для компрессов.
— Да-да! Да-да, господин хороший!
— Я сейчас этому говноеду Гамазку пойду и сверну ему шею! — сказал Бугор, когда нищенка ушел. — Или нас тут будут уважать, или об нас будут вытирать ноги!
— Он определенно этого заслуживает. Но не таким образом. Я сам займусь уродом. Но не сейчас.
А ночью.
В течение дня мы ожидали продолжение наезда и выхаживали Жвача. Не знаю, чем его траванули, но блевал он до вечера. Зато, когда отошел, нам с Бугром стоило больших усилий остановить рвущегося покарать супостатов товарища.
— Они ответят за это, — сказал я и шагнул в темноту.
Ночь — время Черных. И пусть сейчас Умения Черного мне недоступны, кое-что у меня было.
— Тень!
Тишина.
— Тень, твою мать!
— Да… Да, Хозяин… Я сейчас…
Голос звучал словно бы из очень дальней дали, но вскоре набрал силу.
— Я тут, Хозяин!
— Ты можешь найти мне человека?
— Я не смогу его убить для тебя, Хозяин… Не сейчас…
— Это оставь мне. Мне нужно лишь его найти.
— Проще простого, Хозяин! Покажи мне его!
Я представил Гамазка, коего видел вчера утром буквально за соседним столиким под навесом трактира. Невысокий, широкоплечий, с длинными вислыми усами и волчьим взглядом. Гурцла за предыдущие дни немало рассказал о том, кто есть кто в местных раскладах. Гамазк был одним из влиятельнейших нАбольших, рекетирующих охотников. Как видно, впрямую наезжать на людей, коим на работу дал добро сам Хишимр, он не решился, а решил обставить все, как ссору за шлюху. Теперь же затаился. Я весь день наблюдал за его центровым бараком, но его самого так и не увидел.
— Видишь?
— Да, Хозяин! Жди!
Как я и подозревал, Гамазка в центровом бараке не оказалось. Козлина скрылся, опасаясь мести. И не зря.
Наблюдая за сонным поселком, я простоял почти час, прежде чем снова услышал слабый голос Тени.
— Я нашел его, Хозяин! Нашел! Он в пещере за теми кострищами!
Ага! Спрятался-таки, ублюдок! Аж за поляной с выжигальщиками тварей!