Глава 2
— Мопс? – переспросил инспектор Хорст недоверчиво. – У госпожи Инкендорф пропал мопс?
— Да, именно так.
Полицейский покачал головой.
— Изумительно. Почему же, по-вашему, венскую криминальную полицию должна интересовать пропажа мопса у какой-то дамы?
Ференц придвинул к себе чашку с чаем. Ее ободок был украшен крупными цветами, которые кокетливо намекали на романтизм, но по исполнению были ближе к наскальной живописи.
— Ну, во-первых, это не какая-то дама, - заметил он. – Это вдова того самого Инкендорфа, заглавное «И» из чьей фамилии украшает нашу лучшую сталь.
Инспектор хмыкнул.
— Вы же знаете, что для полицейского это не имеет значения: перед законом все равны. А для такого гордого плебея, как я, - прибавил он почти с вызовом, - знатность или богатство составляют скорее причину сунуть дело под ковер, чем дать ему более скорый ход.
Ференц покачал головой.
— Вы слишком хороший полицейский, - сказал он, - чтобы позволять своим классовым предубеждениям руководить вами.
— Ну хорошо, - сказал Хорст нетерпеливо, - а что во-вторых?
Ференц посмотрел на него взглядом, полным смутной тревоги.
— А во-вторых, мне кажется, не стоит делать поспешных выводов относительно этого происшествия. Исчезновение собачки может оказаться лишь маленьким звеном в гораздо более крупном и серьезном деле. – Он поводил в чае ложечкой, такой же грубоватой и топорной, как и ее фарфоровая товарка. – Думаю, вы согласитесь, что люди редко охотятся на собачек ради собачек. Чаще собачки оказываются вовлечены в чужие преступления в качестве случайных и совершенно невинных жертв.
Полицейский развел руками.
— Рассказывайте.
— Вот, взгляните. – Ференц вынул из кармана конверт и передал его Хорсту. - Это ошейник собачки. Обратите внимание на пятна.
Инспектор рассмотрел содержимое конверта и нахмурился.
— Похоже на кровь.
Ференц кивнул, и его лицо приняло самое серьезное выражение.
— К тому же, странно, что ошейник вернули, - сказал он, - ведь бриллианты на нем настоящие.
Полицейский присмотрелся к камням, украшавшим ошейник, и присвистнул.
— Однако немало каратов носил на себе ее мопсик...
— С другой стороны, - продолжал Ференц задумчиво, - его могли вернуть хозяйке, чтобы запугать ее и потребовать выкуп. Выкуп, намного превышающий стоимость самого ошейника.
— Ну да. – В глазах практичного полицейского все еще теплилась надежда на то, что весь нынешний разговор окажется затянувшейся шуткой. – Может, он рассчитывает, что напуганная дама заплатит любую сумму, чтобы только вернуть свою любимицу.
— И мне кажется, он недалек от истины, - заметил антиквар.
Хорст потер подбородок.
— Ну хорошо, допустим. Но тут есть серьезная загвоздка: ведь преступления как такового нет. Нет ни записки с требованием выкупа, ни телефонного звонка – вообще ничего.
— А пропавшая собачка? – поинтересовался Ференц взволнованно. – Разве ее отсутствие ничего не значит?
Полицейский хмыкнул.
— Боюсь вас огорчить, но отсутствие собачки в данном случае означает лишь отсутствие собачки. Мне нужны доказательства, Абель. Улики.
Ференц покачал головой.
— Я вас понимаю. Но я видел кое-что… - Он побледнел.
— С вами все в порядке? – Инспектор наклонился к нему, но Ференц помотал головой и глубоко вздохнул.
— Ничего, сейчас пройдет… - сказал он, потирая лоб. – Просто когда я дотронулся до ошейника, я увидел собачку, нож, кровь…
Хорст нахмурился.
— Они что, хотят ее убить? Или уже убили?
— Не знаю… Я даже не знаю, относится ли это к делу…
— Тогда, к сожалению, ничем не могу помочь, - сказал полицейский с легкой досадой в голосе. – Вот если в деле появится что-то более конкретное, хотя бы более конкретные видения что ли, тогда милости прошу. А пока вам придется самому искать бесценного мопса.
— У меня плохое предчувствие, Хорст. – Ференц озабочено покачал головой. – Я думаю, мы еще услышим о судьбе четвероногой пропажи.
Уже на следующее утро инспектор перехватил Ференца прямо у входа в его лавку.
— Вы и ваш чертов мопс. – Он досадливо помахал кулаком. – Если бы только я вас послушал…
— Доброе утро. Что произошло? – Ференц открыл дверь, пропустил Хорста, а затем вошел и запер дверь на засов. Затем он сел за стол и остановил на лице полицейского внимательный взгляд темных глаз.
Инспектор тяжело опустился на стул и провел рукой по лицу.
— Этой ночью кто-то вломился в дом госпожи Инкендорф. Все комнаты хозяйки были перерыты, мебель опрокинута вверх дном. К счастью, сама она уехала на пару дней к подруге, а иначе кто знает, чем все могло закончиться.
Ференц чуть нахмурился.
— Что-нибудь исчезло?
— При беглом осмотре госпожа Инкендорф не обнаружила никакой пропажи.
— Тогда чем вы так обеспокоены? – Ференц встал и раздернул занавески. Тонкий абрикосовый луч утреннего солнца скользнул по столу и нашел пристанище на бронзовом пресс-папье, увенчанном отдыхающим львом. – Никто не убит, ничего не пропало.
— Кроме, быть может, моей репутации, - сказал Хорст хмуро. – Оказывается, покойный Инкендорф был личным другом министра. Если он узнает, что я получил сведения об опасности, грозящей вдове, и проигнорировал их, это может мне дорого стоить.
— Как нехорошо... – Ференц покачал головой. – Давайте подумаем. Вся ее прислуга, конечно, знала, что в эту ночь ее не будет дома…
— Конечно. – Полицейский задумался. – Но там и прислуги раз-два и обчелся: экономка, она же горничная, она же повариха. Был еще дворецкий, но он сейчас в больнице. Говорят, бедняге недолго осталось.
— Понятно. – Ференц снова уселся за стол и развернул пресс-папье мордой льва к себе. – Когда вы сказали, что в дом вломились, это была фигура речи или…?
— Замок был взломан, но довольно непрофессионально. Значит, или вор был неопытным…
Ференц кивнул.
— Или кто-то, у кого был ключ, сломал замок для отвода глаз.
— Точно. – Хорст нахмурился и постучал по льву ногтем указательного пальца. – С таким же успехом, это мог сделать и любой из десятков прохожих, которые видели, как хозяйка дома выезжает с вещами.
— У вас очень плохое мнение о наших согражданах, господин инспектор, - заметил Ференц.
Полицейский хмыкнул.
— Подтвержденное многолетним опытом, уверяю вас.
— Ну что ж. – Ференц встал и взял трость. – Я бы хотел осмотреться в доме. Это возможно?
Полицейский вскочил.
— Позвольте, я вас подвезу.