Глава 4
В тусклом свете уличных фонарей внутренность антикварной лавки была похожа на странный храм, где статуэтки Будды соседствовали с монументальными римскими бюстиками и дворцовой мебелью эпохи рококо. В темноте за ширмой притаились два силуэта.
— Вы уверены, что он придет? И именно сегодня ночью?
— Почти наверняка. Тише, кто-то идет…
Замок на двери лавки заскрежетал. Дверь осторожно дернули, затем в замке снова послышался скрип и скрежет. Наконец, дверь бесшумно открылась, и внутрь скользнула тень.
Остановившись посреди комнаты, незнакомец замер, и минуту было слышно только его прерывистое дыхание. Затем он направился к несгораемому шкафу и принялся колдовать над замком. Вор так увлекся процессом, что не заметил, как инспектор Хорст отрезал ему путь к отступлению.
— Вашим коллегам было бы за вас очень стыдно, - сказал он.
Незнакомец оглянулся, и его инструмент со звоном упал на пол.
— Такая грубая работа. – Полицейский покачал головой и надел на растерянного взломщика наручники. Тот даже не сопротивлялся и только вздрогнул, когда из-за ширмы появился силуэт антиквара.
— Опять ты… - прошипел он. – Проклятая ищейка... Жаль, что я не пырнул тебя ножом там, в переулке за больницей.
— Ваше положение и без этого незавидное, - сказал Ференц мягко. – В ваших интересах все рассказать полиции и вернуть собачку.
— Ничего я не буду рассказывать. – Взломщик выпрямился в последней попытке сохранить достоинство. – Сами ищите вашу шавку, если хотите.
— Ничего, дружок, разговоришься, - сказал инспектор. – У нас и не такие птички начинали петь.
— У него в кармане есть нож, - сказал Ференц. – Я бы хотел на него взглянуть.
Хорст быстро обыскал преступника и вынул из кармана кривой самодельный нож. Ференц подошел к столу и зажег светильник, а затем надел перчатки и взял оружие. Он повертел его в пальцах, и его глаза подернулись дымкой.
— Это тот самый нож, которым он убил… дворецкого… - На его лбу пролегла тень. – И собачку… Он хотел убить им собачку…
Полицейский чуть скривился.
— А собачку за что, сволочь? – Он встряхнул арестованного, но тот только хмуро молчал. Тогда инспектор повернулся к Ференцу.