— Погодите. Так, значит, собачка жива?
— Я думаю, со временем я смогу ответить и на этот вопрос.
Ференц передал нож Хорсту и снял перчатки.
— Собачка ведь была не виновата, - добавил он как будто в рассеянности, - что ее предпочли человеку…
— Чертова псина!.. – закричал вдруг взломщик, и на его глазах выступили крупные слезы. – Она всю жизнь мне сломала... – Он поднял руку, чтобы вытереть глаза, и при свете лампы Ференц заметил на его руке красноватые полоски.
— Ты сам себе ее сломал, - сказал инспектор серьезно и повернулся к Ференцу. – Вы мне позволите от вас позвонить?
Дождавшись разврешения, он вызвал полицейский экипаж, а затем повел взломщика на улицу.
— Спокойной ночи. – Ференц потер лоб и погасил свет.
— И вам. – Хорст похлопал вора по плечу. – А тебе, дружок, ночь предстоит неспокойная.
Уже через два часа, устроившись в салоне Ференца, полицейский выложил в вазочку горку шоколадных пирамидок, украшенных тончайшей коричневой пудрой.
— Это мне прислали из Швейцарии. Попробуйте.
— Пытаетесь совратить меня с пути истинного венского шоколада? – Ференц бросил взгляд на вазочку и налил чай в две чашки.
Инспектор добродушно ухмыльнулся.
— Просто пытаюсь выбить вас из заезженной колеи. Я, кстати, так и не понял, зачем нашему взломщику понадобилось завещание госпожи Инкендорф. И почему он во всем винит ее собачку.
Ференц взял щипчики и выудил из вазочки одну конфету.
— Я не думаю, что говоря «она сломала мне жизнь», он имел в виду собачку, - сказал он задумчиво. – Вообще это долгая история, и многое в ней, видимо, так и останется в области бездоказательных догадок.
— Я готов выслушать. – Хорст придвинул к себе чай, и его глаза блеснули лукавыми огоньками. – Верите или нет, но когда логичный до мозга костей человек слушает бездоказательные догадки, это очень расслабляет.
Ференц улыбнулся и неторопливо расположил конфету ровно в центре блюдца. Но его лицо тут же приобрело серьезное и даже скорбное выражение.
— Даже не знаю, с чего начать… - Он рассмотрел безупречно ровную шоколадную пирамидку. – Видите ли, у Инкендорфов никогда не было детей. Да, пожалуй, с этого все и началось... Не знаю, заметили ли вы, но госпожа Инкердорф удивительно напоминает Боудикку.
— Кого?..
— Кельтскую царицу, воевавшую против римлян.
Инспектор кивнул, но его лицо выдавало возрастающее недоумение.
— Боудикку, - продолжал Ференц, будто не замечая этого, - любят изображать в расцвете молодости, стройной и миловидной, но мне кажется, госпожа Инкендорф гораздо больше походит на воинственную царицу, чем эти романтические фантазии. Именно такой я ее и вижу – мощной, грубовато скроенной, с каменным взглядом и трубным голосом.
Однако заметьте, - продолжал он, приподняв указательный палец, - что она не только воинственна, но и заботлива. Заботлива той материнской заботой, которая способна ради своих детей на все. И в ее могучей, ни перед чем не останавливающейся заботливости, есть что-то от матери-земли, вы не находите?
— Допустим, - сказал Хорст с плохо скрываемым нетерпением.
— И разве вам не кажется странным, - продолжал Ференц все более вдохновенно, - что такая женщина, которая как будто самой природой создана для материнства, тем не менее, не имеет детей?
— Не все в жизни получается, как задумано, - заметил полицейский, постукивая ложечкой по краю чашки. – Но как это связано с завещанием на собаку? Неужто в приступе нерастраченной материнской любви она направила всю ее на мопса?
— Я думаю, так и есть, и в этом отчасти вся беда, - сказал Ференц серьезно. – Однако это совсем не значит, что у госпожи Инкендорф нет настоящих детей.
— Ну, детей в браке у нее точно нет, но могут быть внебрачные дети, так?
Ференц кивнул.
— Поиск внебрачных детей – дело неблагодарное. – Хорст сощурился. – Значит, это и есть один из тех фактов, которым суждено остаться в области догадок?
— О, как раз напротив. Я думаю, именно этот факт почти наверняка доказывается похищением собачки.
— Как именно?
— Очень просто. – Ференц повертел шоколадку на блюдце. – Похитив собачку, преступник, прежде всего, избавлялся от ненужной конкурентки на наследство: ведь со смертью мопса даже Гербелиусу было бы сложно удержать права распорядителя имуществом. Одновременно злоумышленник получал ключ к тайнику с завещанием.
— Каким образом?
— Видите ли, - сказал Ференц, - госпожа Инкендорф не нашла лучшего места для хранения драгоценного ключа, чем желудок ее любимицы.
— Какая глупость, - заметил Хорст, морщась. – Она же чуть не отправила бедное создание на тот свет.