Вообще никто. Именно поэтому моя сестра, прилетевшая на два дня из Европы, чтобы не пропустить нашу свадьбу смотрит на меня так, будто я внезапно защитила
докторскую по молекулярной химии.
- И платье у тебя просто роскошное!
Вот это правда! Кажется, за право меня одеть, сражались все салоны столицы.
Ещё бы, платье ведь будет активно мелькать в светской хронике. Но даже это не
главное. Среди тех, кто читает светскую хронику, мало кому нечто подобное по
карману, а вот среди девушек, приглашенных на торжество, таких хватает!
Я смотрела на себя в зеркало отмечая, что выгляжу великолепно. Наверное
именно так я и мечтала бы выглядеть на своей свадьбе… если бы вообще мечтала бы
о свадьбе.
- Вы такая красивая пара!
И тут не поспоришь. Красивая. Взгляды всех женщин были устремлены на нас.
Завистливые – на меня. Томные – на моего жениха. То есть теперь уже мужа.
Гости веселились и радовались. Наша свадьба оказалась местом, где заводятся
полезные знакомства, заключаются устные соглашения, интересно сколько новых
бизнес проектов родится сегодня вместе с новой семьей. Впрочем вру, мне вовсе не
было интересно. Единственное, что меня волновало – когда этот фарс закончится.
Краем уха я услышала беседу.
- Откровенно говоря, я поначалу не поверил, - говорил один рыжеватый
англичанин другому, почти такому же, - думал, что мистер Бояринцев, как это здесь
говорится, водит нас за нос. Но я ошибался. Когда увидел их вместе, стало ясно: ради
такой девушки мог измениться даже самый отъявленный шалопай.
Я усмехнулась. Да уж, Бояринцев оказался прав, как всегда, и все рассчитал
верно. Я отыскала его взглядом. Он стоял рядом с пожилой парой и обсуждал явно
что-нибудь этакое, с большим количеством нулей. Улыбался – вполне дружелюбно.
И совсем не был похож на опасного хищника. Хотя не переставал им быть.
Он вообще почему-то постоянно попадался мне на глаза. То танцует с какой-
нибудь дамой. То прогуливается по залу в компании солидных мужчин.
Интересно, а почему не существует миссис Бояринцевой? Ну, то есть, теперь уже
существует – это я… Но почему у самого Тимура Александровича жены нет? И как на
это смотрят зарубежные партнеры? И. . вообще. Почему я об этом думаю? Какое мне
дело? Впрочем, свадьба - такое тоскливое мероприятие. . Что тут еще делать, как не
наблюдать за гостями? Вот мои родители, мама радостно улыбается - она ничего не
знает. Вот отец - он хмурится. Маришка шепчется с каким-то приятным парнем. . А
Бояринцев-старший танцует с какой-то рыжей дамочкой, увешанной брилиантами
как новогодняя елка. Жуткая девица! Прижимается к нему как. .
Стоп! Да какое мне дело, как там она к нему прижимается?!
- Я хочу поднять этот бокал за мою прекрасную жену! – то и дело раздавалось
рядом.
Мой муж приобнял меня за талию и уже явно собирался поцеловать, но
наткнулся а мой взгляд – и не стал. Залпом осушил бокал и развернулся к своим
друзьям-подружкам.
- Она лучшая женщина на свете!
Скорее бы уже домой!
Хотя нет, домой ещё нескоро. Ближайший год я буду жить в особняке
Бояринцевых. Сегодня утром туда завезли мои вещи. И я почувствовала, что клетка
захлопнулась.
***
Отвезли мои вещи! Да уж их действительно отвезли, и действительно в особняк
Бояринцева. Только кто мог знать, что у него этих особняков, как у дурака фантиков.
И вся моя одежда, украшения, да черт возьми даже ноутбук, сменное белье и
молочко для снятия макияжа - все это оказалось у черта на куличках, в другом конце
города. И чтобы доставить мои вещи сюда, нужно перебудить чертову уйму народу, и все равно мои чемоданы окажутся на месте часа через три, не раньше.
Ну и кому все это может понадобиться в четыре утра? Проблема была налицо, а
решать её было особенно некому. Мой супруг как-то сразу самоустранился. К концу
свадебного вечера он умудрился так напиться, что сейчас от него не то что решений, даже более или менее внятной речи добиться было невозможно. Единственное, что
он выговаривал хорошо, так это:
- Раз ты теперь моя жена, мы должны ночевать вместе! Первая брачная ночь. А
что? Имею право.
Больше всего мне хотелось в крепких выражениях объяснить ему, на что он
имеет право. Трудно было поверить, что блестящий красавчик, каким он был в
начале вечера, мог словно по какому-то злому волшебству превратиться вот в это.
- А ну-ка спать! – раздалось за моей спиной.