– А я вымою голову и волосы надушу. Возьми мой кошелек, достань оттуда
пятидолларовый золотой и отправляйся в город. – М-м-м – кстати, Мамушка, раз уж
ты идешь в город, купи там мне… баночку ружа.
– Чего, чего? – подозрительно спросила Мамушка.
Скарлетт сурово посмотрела на нее, хотя на самом деле ничего подобного не
чувствовала. Никогда ведь не знаешь, насколько можно помыкать Мамушкой – вдруг
взбунтуется?
– Не твое дело. Спроси – и все.
– Не стану я покупать такое, чего не знаю.
– Ну, раз уж ты такая любопытная – это краска! Краска для лица. Да не стой ты тут
и не раздувайся как жаба. Иди, иди.
– Краска! – еле вымолвила Мамушка. – Краска для лица! Вот что: не такая уж вы
взрослая, чтоб я не могла вас выпороть! В жизни не видала такого позора! Да вы и
вправду ума решились! Мисс Эллин небось в гробу переворачивается! Чтоб красить
себе лицо, точно какая-нибудь…
– Ты прекрасно знаешь, что бабушка Робийяр красилась и…
– Да, мэм, и носила одну-единственную нижнюю юбку, и водой ее мочила, чтоб
она к телу липла и все ноги видны были, только это еще не значит, что и вам можно
так делать! Те времена, когда Старая Хозяйка молодой была, – срамные это были
времена, а теперь времена другие, это уж точно, и…
– Ради всего святого, немедленно отправляйся назад в Тару! – прикрикнула на нее
Скарлетт, теряя терпение и выскакивая из-под одеяла.
– Не можете вы отослать меня в Тару, и никуда я не поеду, пока сама не захочу. Я
теперь свободная, – возбужденно заговорила Мамушка. – И буду здесь-с места меня
не сдвинете. Залезайте-ка назад в постель. Вам что, воспаления легких захотелось?
Извольте-ка положить на место корсет! Положите, моя ласточка. Мисс Скарлетт, нельзя вам никуда в такую погоду. Господи Иисусе! До чего же вы на батюшку-то
своего походки! Сейчас же залезайте назад в постель… А краску я покупать все равно
не стану! Да я со стыда умру, как люди узнают, что это для моей деточки! Мисс
Скарлетт, вы такая миленькая и такая хорошенькая, не нужна вам никакая краска.
Ласточка моя, ведь это только дурные женщины употребляют такое.
– Ну, и получают что им надо, так ведь?
– О господи, вы только послушайте ее! Овечка моя, да не говорите вы таких
дурных вещей! И положите эти мокрые чулки назад, моя ласточка. Не могу я
допустить, чтоб вы покупали этакую мерзость. Мисс Эллин мне покоя не даст.
Залезайте назад в постельку. Так и быть, я уж схожу. Может, найду какую лавочку, где нас не знают.
Вечером у мисс Элсинг, после того как Фэнни обвенчали, Скарлетт стояла и в
радостном возбуждении озиралась вокруг, прислушиваясь к тому, как старик Леви
вместе с другими музыкантами настраивают инструменты. До чего же хорошо снова
очутиться на балу! Приятно было и то, как тепло ее здесь приняли. Когда она вошла
в дом вместе с Фрэнком, все кинулись к ней, восторженно ее приветствовали, целовали, пожимали руку, говорили, что им не хватало ее и они больше не отпустят
ее в Тару. Молодые люди галантно забыли, как она в свое время изо всех сил
старалась разбить им сердце, а девушки – как она из кожи лезла вон, чтобы отбить у
них ухажеров. Даже миссис Мерриуэзер, миссис Уайтинг, миссис Мид и прочие
матроны, которые были так холодны к ней в последние дни войны, забыли про ее
взбалмошность и свое неодобрение и сейчас помнили лишь о том, что и она
пострадала вместе со всеми, когда Юг потерпел поражение, а кроме того, что она
племянница Питти и вдова Чарлза. Они тепло расцеловались с ней, со слезами на
глазах помянули ее покойную матушку и долго расспрашивали об отце и сестрах. Все
справлялись про Мелани и про Эшли – почему же они-то не приехали с ней в
Атланту?
Несмотря на радость от такого приема, Скарлетт было немного не по себе, хоть
она и старалась это скрыть; а не по себе ей было от того, в каком виде находилось ее
бархатное платье. Оно было все еще влажным до колен и грязным у подола, несмотря на отчаянные усилия Мамушки и кухарки, которые и над паром-то его
держали, и щеткой для волос чистили, и отчаянно махали им перед огнем. Скарлетт
боялась, что кто-нибудь заметит, в каком оно жалком состоянии, и поймет, что это ее
единственное приличное платье. Немного успокаивало ее то, что многие другие
гостьи одеты были куда хуже. Платья на них были такие старые, хотя и тщательно