— То есть в Тартар диверсантом ты не хочешь? — уточнил Матвей.
— НЕТ!!! Постучи по дереву, а то и правда отправят!
Багров послушно постучал по ящику. В недрах ящика зашипела бессмертная гадюка, от укуса которой когда-то умер вещий Олег. Стражи света посадили гадюку в этот ящик, и она застряла где-то между четвертым и пятым измерениями. Видеть ее было нельзя, но временами доносилось шипение. Ирка жалела гадюку и изредка подкармливала ее шпорцевыми лягушками.
Остановившись на светофоре, Матвей от скуки порылся в ящике и достал бутылочку, подписанную «Циклопьи блохи». Крупные блохи ползали по стеклам, особенно густо собираясь у пробки.
— Не вздумай выпускать! Они высасывают три литра крови в минуту! Их даже в шутку нельзя сажать на кожу! — предупредила Ирка.
— Что, серьезно? — Багров вытянул пробку зубами и, отловив двумя пальцами крупную блоху, усадил ее себе на шею рядом с артерией. Блоха немедленно начала разбухать, но вдруг дернулась и с шипением растворилась, испустив вонючую струйку пара.
— H2SO4. Серная кислота, — сказал Матвей.
Ирка хмыкнула.
— Хорошо, что у тебя кровь не брали на резус-фактор! Представляю, что написали бы в карточке, — заметила она.
— Ничего не написали бы. Я умею маскироваться. Написали бы «первая положительная. Проба взята у трупа» или что-нибудь в этом роде.
Наконец пробка понемногу тронулась. Вдоль рядов машин шла беременная с очень большим животом, пританцовывала и делала руками медлительные движения, будто сушила лебединые крылья. Потом женщина остановилась, и пробка остановилась. Женщина подошла к машине, что-то крикнула через стекло сидящему за рулем мужу, достала из багажника минеральную воду и стала пить. Вся пробка ждала, пока она допьет. Потом машины опять чинно и медленно двинулись, как раскормленные гуси. Все равно впереди был затор. Больше поторопишься — дольше постоишь.
— Я тоже так хочу! — сказал Багров.
— Чего хочешь? — подозрительно спросила Ирка.
— Ну чтобы ты пила минеральную воду. В минеральной воде много бульков, и в каждом бульке сидит витамин.
— И больше ничего не хочешь? — спросила Ирка.
— А чего еще? — наивно спросил Багров.
Микроавтобус тронулся, переполз перекресток, и дело пошло чуть бодрее. Пробка постепенно рассасывалась. Беременная женщина не могла больше идти со скоростью потока и села в машину.
Откинувшись на спинку, Ирка сонно глядела на светофоры. Зеленые и красные, они непрерывно мигали, чередовались. Их сияние размывалось во влажном сумраке. В их повторяющемся до одурения мигании таилась загадка. Добрую часть детства Ирка проездила по врачам на машине Бабани. И тогда уже, помнится, секрет светофоров занимал ее. Она безнадежно пыталась понять, почему машины не едут на красный, ведь люди же на красный стоят! Ей казалось, красный — для машин, зеленый — для пешеходов. Все очень просто и логично. О том, что существуют два красных и два зеленых, она тогда не задумывалась.
«Почему я злюсь? Потому что спешу и не успеваю. А зачем я спешу? Куда? Буду просто жить. Разве мне сейчас плохо? Я с человеком, которого люблю. Я служу свету. Разве это так важно, сколько дел мы сегодня переделаем?» — подумала Ирка, и эта простая мысль принесла ей успокоение. Ей стало хорошо. Легко.
— Приехали! — сказал Багров, взглянув на навигатор.
Матвей припарковался и вылез из машины. Ирка увидела длинный дом, пятиэтажный в левой части и четырехэтажный в правой. Кажется, один дом когда-то просто пристроили к другому, а место скрепления домов замаскировали желтенькой арочкой.
— Какое у нас задание? — спросил Матвей.
— Не помню. Сейчас посмотрю.
Ирка открыла тетрадь. Самую обычную. В клетку. Сорок восемь страниц. На обложке — кошечки. На последней странице — ссылка на полиграфкомбинат города Ульяновска. Никак не скажешь, что тетрадь не горит в огне и не тонет в воде. Матвей, любивший все проверять на практике, недавно потратил вечер, пытаясь уничтожить ее всеми известными ему способами. Из сталелитейной печи тетрадь вышла целой. С Ниагарского водопада обрушилась, но осталась сухой. Даже драконье пламя опалило лишь уголок обложки.
— Старый домовой. Живет в бывшем каретном сарае. Сарай завтра идет под снос, а он не хочет переезжать, — сказала Ирка, подув на страницу и прочитав появившуюся запись.
— Так пусть остается! — разрешил Багров.
— Так нельзя. При сносе здания домовой гибнет. Мы должны уговорить его переселиться в офисный центр на «Красносельской».
Матвей понимающе кивнул и нырнул в арку. Каретный сарай напоминал башенку с ржавым штырем от флюгера. Последние сто лет в нем был гараж. Матвей осторожно шагнул внутрь. Ворота уже кто-то снял. Повсюду валялись железки, тряпки. Стоял холодильник без двери.
— Ну и где этот домовой? — поинтересовался Матвей.
Ирка снова заглянула в тетрадь:
— Мы должны громко сказать: «Здравствуйте, Арчибальд! Мы от Глокой Куздры! Передаем вам привет от вашего давления!» Причем сказать мужским голосом. То есть тебе придется.
— Ни за что! Он решит, что у меня не все дома! — возмутился Матвей.
— Напротив, он поймет, что ты тот, кто ему нужен. Это такой пароль.
— Тупой пароль!
— Отдел паролей света не любит скучать. Там сидят совсем молодые стражи с хорошим гуманитарным образованием и страдают от необходимости заниматься фигней. Ну говори!..
Матвей открыл рот.
— Тшш! — вдруг сказала Ирка. — Видишь этот значок?
Багров посмотрел, куда она показывает:
— Огонек и глазки, что ли?
— Да. Это предупреждение, что он очень вспыльчивый!
— Я тоже вспыльчивый! — Матвей набрал побольше воздуха в грудь и гаркнул: — Здравствуйте, Арчибальд! Мы от Глокой Куздры. Передаем вам привет от вашего давления!
Едва он закончил, как ржавый холодильник завертелся, взвился под самую крышу, снес одну из балок и вместе с кучей трухи обрушился туда, где только что стоял Матвей. У молодого некромага хватило реакции перекатиться через голову и вскочить уже у стены.
— Отстаньте! Все от меня отстаньте! Никуда я отсюда не поеду! — завопил кто-то.
Посреди каретного сарая возник крошечный лохматый старичок с красным носиком, похожий на слегка спившегося Эйнштейна. Старичок подпрыгивал, топал ногами, и все предметы вокруг него, срываясь со своих мест, летели в Матвея и Ирку. Те, перебежав, укрылись за холодильником, который, один раз упав, лежал уже смирно, лишь дрожал мелкой дрожью.
— Но у нас поручение! — сказала Ирка, подождав, пока ярость домового Арчибальда начнет утихать.
— Ага! Поручение! То есть вам самим на меня наплевать? Жил здесь и умру здесь!
— Почему?
— Храню я, а они не понимают! — крикнул старичок.
— Что хранишь?
Домовой, побагровев, опять затопал ногами, и в Ирку с Багровым градом полетели гвозди из обшивавшей стены вагонки. Один из гвоздей едва не оставил Ирку без глаза. Багров вовремя прикрыл ее доской и за локоть вытащил из бывшего каретного сарая. Доска вся была утыкана гвоздями.
— Пусть остается! Мы сделали все, что могли! — сказал он.
— Мы не выполнили задание! — возразила Ирка.
— Знаешь, ты мне как-то подороже задания! — возразил Багров и заорал: — Эй ты, Глокая Куздра! Скажи своему Фортунатову или кому там, что мы ушли! Нету нас в твоем сарае! Все, утопали мы!
Каретный сарай перестал сотрясаться. Убедившись, что они и правда ушли, старичок притих. Ирка с Багровым растерянно стояли рядом с аркой и совещались, что им делать.
— Сил моих больше нет! То джинна в кондиционер затянуло, то африканский божок в сувенирном барабане спьяну уснул… А тут еще выживший из ума старикан-домовой, торчащий в развалинах! Хранит он тут, видите ли, старый холодильник!
Едва Багров это произнес, как из сарая донесся вопль и в сторону Матвея, со свистом рассекая воздух, вылетела крышка канализационного люка. Описала в воздухе дугу, врезалась в кирпичную стену дома на уровне второго этажа и засела в ней, застряв до половины.