— А я ведь тороплюсь, — не ответил на вопрос Зубов. — Сколько сейчас времени?
Девушки, как по команде, глянули на свои часы и, перебивая друг друга, затараторили:
— Без десяти!
— Нет, без двенадцати!
— Без девяти минут!
Зубов, скользнув взглядом по часам и не увидев среди них золотых, широко открыл глаза и с деланным ужасом протянул:
— У-у! У всех разное время! Сколько часов, столько и точных времен! Кому же верить?! Не иначе, как нужно обратиться к золотым часам! Они, наверно, будут самые точные!
— Подумаешь, золотые! — Нина махнула кондукторской сумкой, сунув ее затем под мышку. — И золотые часы могут подвести, как и любые простые!
— А у кого-нибудь есть золотые часы? — как бы вскользь проговорил Зубов, стараясь заставить девушек вести разговор ни интересующую его тему. — или они вам не по карману?
— Как сказать, по карману или не по карману. Есть у нас золотые часы только у Вали Плинтусовой, но она их не купила, а ей их подарили.
— Вот как? Кто же это ей преподнес такой дорогой подарок? Наверно, богатый родственник ко дню рождения?! — Зубов замер в ожидании ответа.
— Да нет! И совсем не родственник, а просто один ее знакомый, и они должны скоро пожениться, — уже серьезно, перестав дурачиться, сказала Нина.
— Он не только ей часы подарил, но и два платья крепдешиновых и две косынки шелковые, — подтвердила девушка с кудряшками, встряхивая опять головой.
— Вот как?! И откуда только вы знаете об этом?
— Сами видели. Он пришел сюда в диспетчерскую с новым черным чемоданом. Этот чемодан такой, как будто из очень твердой толстой бумаги сделан.
— Фибровый? — затаив дыхание, бросил Зубов.
— Да, да, фибровый. Он его открыл и достал оттуда все эти вещи, — проговорила девушка с кудряшками.
— Он, наверно, фотограф, потому что на груди у него висел на ремешке фотоаппарат, — сказала Нина.
Зубова бросило в жар. Стараясь не выдать ничем своего волнения и чувствуя, как у него пересохло в горле, он, делая вид, что о чем-то вспоминает, прищурив глаза, спросил:
— А как его зовут? Я всех фотографов знаю.
— Валя нам не говорила.
В это время в помещении появилась полная женщина, которая, махнув ключом, зажатым в руке, крикнула:
— Эй, девушки, пошли! Смена приехала!
Девушка с кудряшками, сказав «до свиданья», и еще одна, которая не принимала участия в разговоре, пошли вслед за женщиной.
— Где у вас тут начальник, покажите, — обратился Зубов к Нине.
Они вошли в кабинет начальника, и Зубов, протянув ему свое удостоверение, спросил:
— Плинтусова сейчас на работе или отдыхает? Если отдыхает, то дайте мне ее адрес, а я пока поговорю с этой девушкой, — кивнул он в сторону Нины.
— Пожалуйста, пожалуйста! Располагайтесь! Я сейчас уточню в отношении Плинтусовой, — начальник трамвайной службы, среднего роста человек в черной гимнастерке, с аккуратным пробором волос на голове, засуетился, убирая со стола какие-то бумаги.
Бросив любопытный взгляд на Нину, он вышел.
— Я не работник цирка, я сотрудник милиции, — обращаясь к Нине, сказал Зубов. — Прошу садиться.
Он достал из внутреннего кармана пиджака несколько бланков протоколов допроса и положил их перед собой на стол.
Нина, слегка растерявшись, села на стул и уставилась на Зубова.
В это время дверь открылась, и в кабинет вошел начальник трамвайной службы. Положив перед Зубовым на стол бумажку, он тихо вышел.
Зубов снял трубку телефона.
— Малинин! Немедленно сходи по адресу… — Зубов прочитал вслух адрес, записанный на бумажке. — Там живет Плинтусова Валентина Николаевна. Приведи ее в отделение. Она должна быть дома. Если ее не будет, сделай так, чтобы она ни с кем не встретилась раньше тебя. Понял? Да, есть хорошие новости. — Он повесил трубку.
Закончив допрос Нины, Зубов вернулся в отделение милиции.
Войдя в кабинет Малинина, он увидел, что тот разговаривает со скромно одетой девушкой. Ее и без того невзрачное лицо с длинным носом портила прическа: гладко зачесанные назад волосы, плотно облегающие голову и напоминающие парик. На руке у нее были золотые часы на черной муаровой ленточке.
— Валентина Николаевна Плинтусова, — указывая Зубову в сторону сидящей девушки, сказал Малинин. — Мы с ней пока тут разговариваем о разных случаях из жизни вообще и семейной в частности.
— Из семейной жизни? — переспросил Зубов, подавая Малинину протокол допроса Нины.