— Бабуся, — обратилась к ней Зина, — где Варя? Мне письмо ей нужно передать.
— Давай сюда. Я передам…
— Мне ее лично нужно, — замялась Зина.
Старуха, колюче взглянув из-под бровей, буркнула:
— Не живет она здесь. Со шпаной уехала. А мне нянчиться с ее выродком приходится, — и она прошла мимо, ни одним взглядом не удостоив больше Зину.
«Врет старая. Не могла ей Варя дочку свою оставить», — подумала Зинаида и пошла к соседям. Может, они что-нибудь знают о подруге?
То, что она услышала, насторожило ее и заставило обратиться в прокуратуру.
Нашли Варю через несколько месяцев. Нашли мертвой. Останки трупа вытащили из заросшего камышом озера. Помогло найти убийц найденное на их чердаке Варино бархатное платье, подаренное ей еще матерью на свадьбу. Только в суде узнала Зина, что за день до Вариной смерти стоял в доме Приданниковых настоящий содом. Свекровь буйствовала, выгоняя Варю из дома. «Не уйдешь, сама убью, если этот дурень не решится», — кричала она, швыряя в сноху чем попало.
Муж замахнулся утюгом, но отошел, увидев, что жена не прячется, не плачет, как обычно, а с презрением смотрит на него. Смотрит и молчит. Такого взгляда не видел он раньше. Глаза жены всегда были послушными и боязливыми. Съежился Прокопий, как-то сразу став меньше.
А Варя пошла к плачущей дочке, взяла ее на колени, приласкала, успокоила. Задумавшись, долго сидела она, не слыша колючих слов свекрови, ее брани. Переполнилась чаша. Хватит. Ничего хорошего не видела в этом доме.
Осторожно положила дочку на кровать, прикрыв пуховым платком. Тихо вышла из дома. Все! Больше терпеть она не будет. Дочь сама воспитает. Неправда, не пропадет! Дочку можно в ясли устроить. На работе всегда ей пойдут навстречу. Комнату дадут со временем…
Внезапно ее мысли прервал запыхавшийся от быстрого бега Прокопий.
— Куда ты, Варька? В суд жаловаться пошла, а? Посадить, значит, хочешь? Смотри, Варвара!
Посмотрела она в его бегающие глаза и твердо ответила:
— Нет, вперед к врачу схожу. Пусть он синяки посчитает да сколько ребер ты мне сломал посмотрит, а в суд завтра успею. Хватит терпеть. Рассчитаться нам с тобой надо.
Трусливо оглядываясь по сторонам, муж стал ее уговаривать:
— Брось, Варвара! Давай лучше уедем в другой город. Жить будем, как люди. Дочь у нас. Чего людей-то смешить?
С открытыми глазами пролежала она до утра, не зная, верить или нет таким обещаниям. А утром, вымыв пол и приготовив завтрак, Варя надела бархатное платье, собралась к отъезду. Чтобы не слышать, как свекровь швыряет горшки у печи, вышла на улицу, за ворота, поджидать там мужа.
Соседка, что на суде потом стала основным свидетелем, пошутила:
— Не на бал ли, Варечка, снарядилась с утра пораньше?
— Не говори! Мы с Прошей решили уехать от матери, сегодня поедем. Ой, Настенька, неужели я из этого ада выберусь? Даже не верится.
— Да… И он хорош! Зря ты ему веришь! Ты думаешь, первые твои детишки своей смертью умерли? Заморила их старая ведьма и простудила. Каши сварить и то не хотела. Холодной водой поила, а молоком торговала. Все ей, кулачке, богатства мало. Ты в роддоме лежала последний раз, я твоему-то возьми, дура, да пожалуйся, так, мол, и так, а он на меня же и накинулся: что, говорит, ты в чужое семейное дело суешься? Я зря промолчала тогда. Надо было в прокуратуру сходить.
— Что ты, Настя, — вступилась за мужа Варя, — девочки-то от воспаления легких умерли!
— Холодной водой поить, как не будет воспаления? Звери они, а не люди. Уходи ты от них совсем!
Из калитки выглянула свекровь, и Варя быстро отошла от Насти. Больше никто в городе не видел Вари. На поезд они с мужем опоздали, а ближайший состав шел через пять часов.
— Пойдем, Варвара, пешком. До города-то всего пятнадцать километров. Дорога лесом. По пути два озера. Покупаемся, отдохнем, — уговаривал муж.
И она пошла, взяв его за руку. С самой свадьбы не ходили они так.
— Жалко, дочку не взяли. Хорошо-то как! Я бы ее сама всю дорогу несла. Озеро бы она посмотрела, еще ни разу не видела, — сказала Варя.
Прокопий молчал.
У озера они сели отдохнуть. Он достал из кармана пол-литра водки. Варя развернула хлеб, колбасу, сыр. Привычным движением он выбил пробку и жадно припал к бутылке. Пил через горлышко, временами останавливаясь, чтобы передохнуть.
— Что глаза пялишь? — повернулся он к Варе. — Что, посадить меня задумала, паскуда? Не выйдет! Жить с тобой не буду. Мне мать похлеще тебя бабенку высватала… Думаешь, алименты с меня получишь? Фигу!.. — он с яростью набросился на жену.