— Как проходила выпивка? Рассказывайте сами, не ожидайте вопросов.
— Как и у всех. Нормально. Эдик играл на гитаре, а мы пели.
— Какой Эдик? Вы его раньше не называли.
Романцов пожал плечами и, повернув голову к окну, ответил:
— Был там один. Все его называли Эдиком. Я с ним не знаком, вот и не называл его раньше.
— Дальше!
— Дальше? Вообще-то, — он махнул рукой, — я быстро опьянел и ничего у меня в памяти не осталось.
— Когда началась выпивка у Вараксиной?
— Не помню.
— Примерно?
— Часа в три.
— Когда и с кем вы ушли от Вараксиной?
— Не помню. Я начал соображать только утром, когда проснулся.
— А кто из ребят привел вас в поликлинику?
— Никто.
— Вы что, помните, что сами пришли?
— Нет, не помню. Но, наверно, пришел сам.
— Почему голова у вас оказалась разбитой?
— Не знаю. Может быть, упал, а может, и побил кто.
— Почему вы допускаете, что вас мог кто-то побить?
— Да у меня характер дурной, — нехотя, после небольшой паузы, произнес Романцов. — Как выпью, так обязательно к кому-нибудь привяжусь.
— Вас привели в больницу двое ребят. Кто, по-вашему, мог это быть?
Романцов пожал плечами.
— Юнуска мог привести?
— Мог.
— Как был одет Юнуска и другие ребята?
— Все были в костюмах, а в каких, я не запомнил.
— Всего сколько человек было у Вараксиной?
— Не знаю, не считал. Когда мы начали выпивать, еще приходили ребята. Я их в лицо знаю, но как кого зовут, не запомнил.
— Что еще можете сказать?
— Ничего.
— Тогда пойдемте! Покажете, где живет Вараксина, — Голутвин встал.
Они вышли на улицу. Яркий весенний день заставил Голутвина зажмуриться. «Темновато у меня в кабинете — окно на север», — подумал он, прикрывая ладонью глаза и невольно останавливаясь. Вдруг он почувствовал, как кто-то дотронулся до его пиджака. Это был Юра, одетый в хорошо отглаженную школьную форму.
— Здравствуйте! А я вас сразу узнал, хотя вы и не в кителе! — бойко проговорил он. — А когда мне приходить?
— Здравствуй, Юра, здравствуй! Узнал, говоришь? Молодец! Нет, Юра, пока не приходи. Есть другие, более срочные дела. Да к тому же я еще не договорился ни с кем из учителей.
Юра огорченно вздохнул и начал покусывать губы. Было видно, что он о чем-то задумался.
— Ну ладно, Юра. Я тороплюсь. Не унывай, держи голову выше!
Похлопав школьника по плечу, Голутвин пошел за Романцовым и быстро догнал его. Сутулая фигура Романцова не гармонировала с подтянутым видом лейтенанта и, хотя они шли рядом, чувствовалось, что это совершенно разные люди.
Около полудня Голутвин вернулся в отделение и сразу же прошел к Лукашеву. Доложив о результатах допроса Романцова, Голутвин сказал:
— Что касается Вараксиной, то она пояснила, что, действительно, на гитаре играл Эдик, по фамилии Камин. Он и еще один его знакомый, Валентин Акшинцев, взяв у нее гитару, «на вечер», как они выразились, увели с большим нежеланием, по ее просьбе, Романцова, который сильно напился и придирался ко всем. Вместе с ними ушел и Юнуска. Но пошел ли он с этой троицей или нет, она не знает. В каких костюмах они были, не запомнила. Где живет Акшинцев, она сказала, а адреса Камина она не знает. Вот пока и все.
— Ясно, — Лукашев стукнул торцом толстого красного карандаша по столу и откинулся на спинку стула. — С пиджаком пока одни догадки.
— Юнуску надо бы проверить, — заметил Голутвин.
— Да, надо. А гитара? Если Камин, Акшинцев и Юнуска привели Романцова в поликлинику, то где гитара? Ведь у тех ребят, которые привели Романцова в поликлинику, ничего с собой не было. Романцова могли и совершенно посторонние доставить. Ведь известно, что Камин и Акшинцев с нежеланием взялись проводить его и могли бросить на улице. Посторонние же граждане, увидев избитого парня, довели его до поликлиники, но так как о нем ничего врачу сказать не могли, сразу же, избегая лишних вопросов, ушли. Но почему у Романцова голова оказалась разбитой?
— Можно много версий выдвинуть, — отозвался Голутвин. — Гитару допустим, по дороге отнесли домой. Хотя нет, — тут же поправился он. — Акшинцев и Юнуска живут совсем не в той стороне, и им было бы никак не по пути. Где живет Камин, пока неизвестно. Приводили Романцова в поликлинику двое, а гитара в это время могла быть у третьего, если их было трое, кроме Романцова. Хотя, опять-таки, мальчик видел только двоих.
— Все это необходимо выяснить, лейтенант. Да не забывайте, что уже завтра рабочий день на стройке детского сада.
— Ясно, товарищ капитан.
— А теперь давайте обсудим, как быстрее и лучше все это выяснить, а также подумаем о вызове и допросе Акшинцева.