Буквально за несколько дней до участия Андрюши в съемках Тамара опять пошла с Авиком в кино и опять без Андрюши. Войдя в полупустой зал, она решительно повела Авика в сторону заднего ряда. Когда погас свет, она взяла руку Авика и, подержав немного в своей руке, перекинула ее на свое плечо. Авик удивленно посмотрел на нее, но руку не убрал. Через несколько секунд Тамара повернула к себе его лицо и, наклонившись к нему, поцеловала в губы. На экран они до конца фильма не смотрели… Выйдя из кинотеатра, они долгое время шли молча, держась за руки.
— У тебя папа дома? — наконец спросила Тамара.
— Нет, он в театре, — затаив дыхание, ответил Авик.
— Тогда пошли к тебе, — сказала Тамара.
До самого дома они опять не произнесли ни слова. Войдя в квартиру, Тамара, продолжая молчать, повела Авика в его комнату, села на диван и, притянув к себе, прижалась к его подрагивающим от волнения губам своими влажными губами.
— Я люблю тебя. Я очень тебя люблю, — почти прошептал Авик, когда Тамара наконец от него отстранилась.
— Я знаю, — спокойно, словно ничего не произошло, сказала Тамара. — Я тоже тебя люблю.
Авик счастливо улыбнулся и опять прижался к ней губами.
— Завтра мы все скажем Андрюшке, — категорично заявил он, когда Тамара опять от него отстранилась.
— Нет, Андрюше мы ничего не скажем. Ни завтра, ни послезавтра, ни вообще никогда.
— Ты чего?! Ты же только что сказала… — начал Авик.
— Что я люблю тебя? — прервала его Тамара. — Но я Андрюшу тоже люблю.
— Как так? — оторопело спросил Авик.
— А вот так. Очень даже просто. Что, я не могу вас двоих любить? Запросто. Ты чего, никогда не слышал о таком?
Авик молча покачал головой.
— Ну и дурак. Книжки нужно читать, — назидательно сказала Тамара. — А потом я ему нужна.
— Почему?
— По кочану. Я его муза. Ты сказку помнишь? Вот, я его на нее вдохновила.
Авик молча слушал ее, лихорадочно пытаясь ее понять, и не понимал.
— Так что?.. Мы, значит… Всё? — испугался Авик.
— Вот еще! — засмеялась Тамара. — Конечно, нет. Просто это останется между нами. Навсегда!
— Я не смогу, — закрутил головой Авик. — Он мой лучший друг!
— Сможешь. Еще как сможешь… Ну, если меня любишь, конечно… — сказала Тамара и опять прижалась к его губам…
Возвращаясь домой, Тамара не могла убрать улыбку со своего лица. Авик, как и тогда, в их первый раз, Андрюша, после начальных неуклюжих ласк повел себя как опытный мужчина. Но то, что произошло дальше, было совсем не так, как с Андрюшей. Тоже классно, но по-другому. «Повезло мне. И вообще, я счастливая!» — весело думала Тамара, прихорашиваясь в ванной перед уходом домой…
Сразу после выпускных экзаменов, которые Андрей, как и ожидал, сдал довольно посредственно, ему позвонил Жженов и сказал, что перед армией его ждет работа на «Ленфильме», правда, сначала только помощником дольщика, работающего с операторской кинотележкой.
Так началась долгая, совсем не легкая, с бесконечными препятствиями, но, несмотря ни на что, очень успешная и счастливая жизнь Андрея Земцова в кино.
2. Женитьба
Тамара после окончания школы решила поступать в педагогический институт на факультет русского языка и литературы; Авик, не раздумывая, последовал за ней, на исторический.
— Чего это вдруг? Ты же собиралась по стопам отца — в политику? — удивился Андрей, когда Тамара неожиданно ему об этом заявила.
— Да, собиралась, — важно сказала она и назидательно добавила: — Но кто-то же должен корректировать твои рассказы, а потом сценарии.
Андрей уже начал пописывать рассказы, но никуда их не относил — стеснялся. Тамара их все корректировала — Андрей и вправду писал с ошибками, — а потом сама носила по редакциям, но безрезультатно: ни один из рассказов пока не был напечатан.
Когда Авик тоже заявил отцу о своем поступлении в педагогический, на исторический факультет, Григорий Исаевич был удивлен ответом сына не меньше, чем Андрей ответом Тамары.
— Мы, кажется, с тобой уже договорились, что ты поступаешь на юрфак? — недоуменно спросил он Авика.
— Пап, ты издеваешься? Там такой конкурс! — засмеялся Авик.
— Не умничай, пожалуйста. Ты прекрасно знаешь, что дядя Миша для меня все сделает. А об историческом подумай как следует. Тебе хочется всю жизнь враньем заниматься?
— Что значит «враньем»? — удивился Авик.
— А то и значит. Не забывай, в какой стране мы живем. Сегодня у нас Горбачев со своей гласностью: говори что хочешь, пиши что хочешь, а завтра придет новый Брежнев или еще что похуже, и загремишь — опомниться не успеешь. Если ты историю любишь, то должен знать, что наша Россия-матушка ни одного мало-мальски значительного периода в своей истории не была свободной, ну а если и случалось такое, невиданное для России, состояние относительной свободы, то длилось это непривычное состояние совсем недолго — на большее нашим правителям не хватало. Готов поспорить, что тебе об этом на твоих уроках истории не рассказывали. И о миллионах сталинских жертв наверняка в несколько строчек учебника истории втиснули, и то только потому, что обойти это совсем было невозможно. И о том, как Сталин с Гитлером Польшу делили. А взять, например, Жженова. Он, еще будучи совсем пацаном, пошел по этапам. Сначала его старший брат — ему тоже двадцати еще не было, — затем и он сам. А за что? Да ни за что. Обычный донос. Тогда это было очень модно, говоря образно. Вот тебе наша история, которую ты собираешься преподавать. А сколько мне самому приходилось врать, выкручиваться, чтобы пробить очередной спектакль. Всю радость от самой работы омрачало. Так что не дури и поступай на юрфак. Сергей Иванович, декан факультета, большой поклонник нашего театра и мой близкий приятель. Проблем с поступлением не будет.