— Да. Очень давно. Он был первым, кто сказал, что мне надо учиться в театральном. И знаешь, я была в него тогда так влюблена. Без памяти.
— Ты что, совсем чокнулась?! Он же старик! — возмутилась Лиля.
— Дурочка ты, Лилька. Ему 36 лет, и он настоящий мужик. Но у него, как видишь, красавица жена, а я для него, как он сам сказал, просто девчонка. Но если я когда-нибудь выйду замуж, то только за такого, как он.
Буквально через несколько дней после этой встречи в коридоре Алена, подходя к институту, издали увидела, как ко входу подъехал красный «фольксваген» и из него вышли сын Эпштейна — Алена забыла, как его зовут, — и Тамара Федоровна Земцова. Они, оглянувшись по сторонам, поцеловались, как показалось Алене, совсем не дружеским поцелуем, и Тамара пошла ко входу. У двери она обернулась, помахала сыну Эпштейна рукой и скрылась за дверью. Сын Эпштейна сел в машину и уехал. И тут впервые Алена почувствовала ненависть к своей единокровной сестре. Ненависть за мать, которой испоганил жизнь этот ярый антисемит и сволочь Федор Кузнецов — отец Тамары; за Андрея Земцова, такого необыкновенного человека, которому эта дрянь явно изменяет. И с кем! С их лучшим школьным другом. И этот школьный друг тоже хорошая сволочь, хотя и сын Григория Исаевича.
Еще один раз на первом курсе Алене удалось увидеть Земцова в институте. Училка — так она, по-школьному, теперь называла свою сводную сестру, — стояла, прислонившись к стене, между рук возвышающегося над ней Земцова, который что-то шептал ей на ухо. Училка в ответ заливалась, как Алене казалось, совсем не искренним смехом.
На летние каникулы Алена полетела домой, в штат Нью-Джерси, США. Алена, хоть и влюбилась в Санкт-Петербург, в который нельзя было не влюбиться, все же своим домом продолжала считать Америку.
12. Первая травля
Когда Андрей только приступил к работе над «Незаурядной историей», неожиданно позвонил Эпштейн и пригласил их с Тамарой на свою премьеру по пьесе Василия Сигарева «Пластилин». Как бы ни хотелось Андрею не идти, отказаться от приглашения Григория Исаевича он не мог и поэтому решил хотя бы как можно больше поработать до самого выхода из дома. Тамара знала, что, когда Андрюша пишет сценарий, мешать ему лучше не надо, но на этот раз, собираясь в театр, это правило проигнорировала. Занимаясь в спальне своим макияжем, она, оставив дверь в кабинет мужа нараспашку открытой, подробно рассказывала ему институтские новости; затем долго перебирала свои выходные платья, отрывая его от работы каждую минуту с одним и тем же вопросом: «Ну как?» — на который Андрей, иногда даже не взглянув, отвечал: «Отлично». Наконец, он понял, что работать бесполезно, по распоряжению Тамары надел ее любимый черный джинсовый пиджак, спустился во двор, сел на стоящую рядом с домом скамейку, закурил и стал рассматривать прохожих.
В театре они сначала зашли в кабинет главрежа поздороваться с Григорием Исаевичем. Эпштейн широко заулыбался, увидев Андрея, поцеловал руку Тамаре и, извинившись, что не может уделить им внимание, попросил зайти в кассу, где он им оставил две контрамарки. «Авик уже ждет вас внутри», — добавил он, провожая их к двери.
— Посмотри, кто там, — когда они вошли в фойе, сказала Тамара, кивая головой на стоявших около окна Плуганова с Ксенией. Рядом с ними никого не было, но отдельные зрители, проходя мимо них, приветственно кивали Плуга-нову: тот важно, слегка склонив голову, кивал им в ответ.
— Пойдем сразу в зал, — сказал Тамаре Андрей.
— Ты его что, боишься? — усмехнулась Тамара. — Но уже поздно. Его жена нас заметила.
Андрей посмотрел на Ксению. С той встречи в гостинице они больше не виделись. Как-то Андрей позвонил ей, но она в это время была в Москве, потом однажды она позвонила ему, но он был занят чем-то не терпящим отлагательств. Увидев ее сейчас, он вспомнил их последнюю встречу: ее необыкновенное тело; ее страсть, с которой она ему отдавалась; ее нежность, когда он откинулся от нее; ее искреннее желание ему помочь, когда он спросил ее совета о финансировании своего фильма. Ксения что-то сказала Плуганову, он в ответ кивнул головой, и она, улыбаясь, помахала им рукой, приглашая присоединиться к ним. Андрей с Тамарой подошли, Плуганов коротко с ними поздоровался и тут же своим тонким голоском заговорил:
— Я слышал, господин Земцов, вы новый сценарий пишете?
Андрей удивленно взглянул на Тамару, та пожала плечами.
— Пишу, но странно, как вы об этом узнали, — улыбаясь ответил Андрей.
— Я всегда знаю все, что мне интересно знать, — изобразил некое подобие улыбки Плуганов и добавил: — Или необходимо. В данном случае и то и другое. Я смотрел два ваших фильма. Не скажу, что мне они очень понравились, но не во мне дело. Они явно понравились зрителю. А это уже бизнес. Как я понимаю, часть стоимости фильма вам оплачивает федеральное правительство?