— Вы к кому, молодой человек?
— К Деве Марии, — очень серьезно ответил Андрей и проскользнул в дверь.
Старушка, покачав головой, укоризненно посмотрела ему вслед. Андрей поднялся на второй этаж и позвонил.
— Кто там? — раздался Аленин голос.
— Алена, это Земцов.
Дверь моментально открылась, и Андрей увидел Алену с распухшими от слез глазами, в платье Мириам, которое она в спешке не успела снять. Она смотрела на него, остолбенев от неожиданности.
— Андрей Николаевич, вы?! — придя в себя, ошеломленно воскликнула она.
— Я. Извини, что беспокою.
— Да что вы, что вы. Проходите, пожалуйста. Только одну секундочку. Я сейчас. Вы проходите в комнату, садитесь, а я быстренько, — засуетилась Алена.
Андрей вошел в комнату и огляделся. Комната была большой, просторной, с высоченным потолком, как во всех старых домах в центре города. Из нее вела дверь в другую комнату, видимо, в спальню. Мебели было немного — только необходимое, но со вкусом и явно не дешевая. Почти всю стенку занимали книжные шкафы, забитые книгами. На зарплату актрисы так не обставишься, но Алена приехала из Америки, этим все и объяснялось. «Какая же это, интересно, страна, если простые эмигранты из России там так живут. Надо будет все-таки обязательно съездить». В комнату вошла Алена. Она привела себя в порядок, подкрасила губы. «Зачем естественную красоту нарушать искусственной?» — подумал Андрей.
— Хотите что-нибудь? Чай, кофе? — спросила Алена.
— Нет, спасибо. Я за тобой, Алена. Внизу у меня машина, поехали в театр. Пожалуйста.
— Нет, Андрей Николаевич. Я не могу. И даже не из-за себя. Такое написать про Григория Исаевича! Такую мерзость. Мне стыдно ему в глаза смотреть.
— А ты-то здесь при чем?
— Я не могу быть в театре, когда… О нем и обо мне такую грязь… Скажите зачем? Кому надо это вранье? — Алена подалась к Андрею, и ее глаза опять стали наполняться слезами.
— Есть один такой мерзкий человек — Плуганов. И он мстит. Но мстит он мне, используя Григория Исаевича и тебя.
— Почему? — удивленно посмотрела Алена.
— Потому что знает, что мне это принесет боль. Он уже пытался отомстить мне. Помнишь эту историю с казино по телевизору?
— Конечно. Позор какой. Мне так было вас жалко.
— Это была его работа.
— Но за что?
— Алена, это длинная история. Потом как-нибудь. А сейчас поехали в театр.
— Нет, Андрей Николаевич. Я окончательно решила. Я уезжаю домой.
— Твой дом здесь, Алена.
— Нет, мой дом в Америке. Я обожаю Питер и чувствую себя здесь как дома, но все-таки мой настоящий дом — Америка. Потому что на каком языке человек думает, там и есть его дом.
— Ты хочешь сказать, что ты думаешь на английском? И когда на сцене?
— Ну что вы! — улыбнулась Алена. — На сцене, конечно, на русском. А когда остаюсь одна, тогда на английском. Но… — Алена замялась, колеблясь, посмотрела Андрею в глаза и решительно закончила: — Но когда о вас думаю, то тоже на русском.
— Надеюсь, хорошее? — растерявшись, сказал Андрей первое, что пришло в голову, и, уйдя от опасной темы, добавил: — Ну а если так, то сделай это для меня. Поехали в театр. И не обращай ни на кого внимания. Тем более что все стоящие актеры переживают и за Григория Исаевича, и за тебя. Поехали, милая.
— Хорошо, — покраснев от обращения Андрея, кивнула головой Алена.
— И еще. Я тебе обещаю. Я отомщу Плуганову. Отомщу так, что ему мало не покажется.
Через двадцать минут они уже были в театре. Спектакль начался без задержки и прошел гладко, как будто ничего не произошло.
Часть третья. Последствия