Андрей узнал о Плуганове больше, чем он ожидал, и на следующий день он улетел в Питер. Дома его ждало тяжелое известие: у Эпштейна вчера был приступ и его отвезли в больницу, где диагностировали инсульт. Усложнилось это еще тем, что приступ произошел ночью, но он постеснялся будить Авика с Машей и ждал до утра. Андрей помчался в больницу, но его к нему не пустили. На следующую ночь произошел повторный инсульт, и Григорий Исаевич скончался. Андрей так его и не увидел. Со смертью Эпштейна он лишился не только наставника, но и очень близкого человека, к которому испытывал сыновьи чувства. И Григорий Исаевич относился к нему как к сыну и не скрывал этого. Он, конечно же, по-отцовски любил Авика, но с горечью сознавал, что профессионально его сын абсолютно не состоялся. Это очень огорчало его, и поэтому он вдвойне гордился успехами Андрея.
Похоронили Григория Исаевича на еврейском кладбище, о чем тот попросил Авика и Машу, перед тем как его увезли в больницу на скорой помощи. Кладбище было запущено и представляло собой ужасное зрелище, словно упрек живым за их короткую память. Как объяснили Андрею, подавляющее большинство близких людей уехало из страны, оставив лежащих здесь без памяти и без присмотра.
Народу на кладбище пришло очень много: актеры из его театра, режиссеры из большинства петербургских театров, студенты и профессора театрального института. Авик стоял бледный как полотно и трясся, словно он промерз до самых костей. Андрей, обняв за плечи, крепко прижимал его к себе. Машенька, которую Григорий Исаевич принял в своем доме как дочь, рыдала в голос. Алена была в состоянии полуобморока и мечтала, чтобы все это поскорее закончилось и она могла бы прийти домой, броситься на кровать и разреветься. Григорий Исаевич заменил ей собственного отца, к которому она относилась с презрением и иначе как биологическим отцом не называла. Григорий Исаевич в свою очередь относился к ней как к родной дочери и проявлял свое отношение очень осторожно и ненавязчиво. И Алена отвечала ему взаимностью. Андрея во время похорон одолевала мысль, от которой он не мог избавиться с момента, когда узнал об инсульте Эпштейна: «Если бы не статья Плуганова в “Зеркале”, никакого инсульта бы не было». И еще: «Я, кажется, как Фимка, пойду и забью эту тварь до смерти». Но он знал, что он никуда не пойдет и никого не забьет. Потому что он не Фимка. Потому что он — Земцов, известный кинорежиссер и актер. Потому что в первую очередь он должен думать о своих зрителях. А их не волнуют его личные переживания. Их волнует его образ, который он для них создал. И которого он обязан придерживаться. Но ничто не помешает ему изобразить события, о которых он рассказывает в своем фильме, наиболее приближенными к действительности. И если раньше он собирался как бы намекать на произошедшее, то сейчас, после смерти Эпштейна, он решил идти в открытую и даже начать фильм с фразы в титрах «Фильм основан на реальных событиях», а в самом конце показать настоящие фотографии участников показанной на экране трагической истории. И даже с внешностью Плуганова на экране он решил подойти максимально близко к оригиналу, сделав актеру грим с заячьей губой. Фамилию он решил все же изменить, но так, чтобы тоже сразу становилось понятно, о ком речь. Плуганов он сменил на Луганов, а название журнала с «Зеркало» на «Отражение».