— Это зависит от многих обстоятельств. Она была хорошей девочкой? Стреляла еще в кого-нибудь? Ну вы понимаете… Может получить пожизненный срок, а может выйти лет через пять — зависит от судьи, погоды, коллективной памяти. Помните, что мы говорили о проблемах с экстрадицией?
— Помню, — подтвердил Либерман.
— Вы сообщите своим коллегам и тем журналистам, которые окажутся поблизости, что нашли ее благодаря неоценимой помощи Кэрола Ласаля?
— Это входит в мои планы, — сказал Либерман. — Еще один вопрос. В газете говорилось, что первым на месте двойного убийства оказался бармен по имени Фрэнк. Вы, случайно, не знаете полного имени Фрэнка и где он может находиться?
Мэр Ласаль не имел представления, где может находиться Фрэнк, но он его прекрасно помнил и дал его описание и полное имя.
— Теперь я должен идти, Либерман, — сказал мэр. — Открываю большой торговый центр. Пожалуй, я намекну, что некое неоконченное дело будет вскоре завершено. Будьте осторожны, детектив, и найдите себе нового напарника, слышите?
Либерман слышал. Он сделал еще один звонок и попросил подошедшего к телефону мужчину об одолжении. Тот ничего не понял, но согласился.
— Это по поводу убийства, о котором мы говорили в пятницу? — спросил он.
— Именно, — подтвердил Либерман.
— Так я повешу объявление «разыскивается»?
— Правильное решение.
Повесив трубку, Либерман двадцать пять минут сидел в вестибюле, читая «Сан таймс», наблюдал, как приходят и уходят пациенты и посетители, и пытался вспомнить, кто играл в «Объезде» — Энн Сэвидж или Энн Дворак.
Ко входу подъехало такси, и водитель выглянул, высматривая пассажира. Либерман медленно вышел из клиники, приблизился к машине, сел на заднее сиденье и захлопнул дверцу.
— Куда? — спросил водитель.
— Разве это имеет значение? — заметил Либерман.
— Думаю, нет, — ответил водитель.
Либерман медленно достал из кобуры пистолет и направил его в голову Фрэнсиса Дюпри.
14
— Фрэнк, — сказал Либерман, когда такси ехало по 59-й улице. — Я всерьез думаю, не прострелить ли тебе голову.
Фрэнк Дюпри просто пожал плечами.
— Когда диспетчер после заказа на Гранд-авеню послал меня сюда, я заподозрил — что-то здесь не кошерно, — сказал Дюпри. — Но кошер — это ведь ваша область, правда?
— Ты выстрелил в голову моему напарнику, Фрэнк, — сдержанно произнес Либерман. — Я бы хотел знать почему.
— Я ни в кого не стрелял, — ответил Фрэнк. — Вам не удастся повесить на меня убийство только потому, что вы думаете, будто нашли подходящего тупицу, на которого можно это свалить.
Либерман выстрелил в лобовое стекло. Фрэнк вскрикнул, свернул к обочине, задел припаркованный автомобиль и выровнял машину.
— Твою мать! Вы с ума сошли?
— Сверни направо, — лениво протянул Либерман, и Дюпри повернул направо. — Мы в районе, где часто постреливают и куда полиция не торопится. Остановись.
— Да подождите, — сказал Дюпри, издав смешок. — Вы…
— Остановись, — мягко повторил Либерман.
Дюпри припарковался за ржавеющей брошенной «хондой».
— Расскажи мне, что произошло, Фрэнк, — предложил Либерман. — Расскажи медленно и все до конца.
Фрэнк повернулся на сиденье и наклонился к окну.
— Все равно признание под дулом пистолета вам ничего не даст.
Два чернокожих мальчика лет девяти смотрели сквозь разбитое стекло такси на двух белых мужчин, которые просто сидели в машине. Мальчик повыше собрался что-то сказать, но увидел в руке Либермана пистолет и решил пройти мимо.
— У этого старика пистолет, — сказал он.
— Ага, — отозвался второй мальчик.
— Я хочу убрать осколки, — сказал Фрэнк.
— Стоит твоей руке коснуться бардачка, твои мозги вылетят через лобовое стекло, — пообещал Либерман.
— Я только сказал… — Дюпри глубоко вздохнул: ну не способен этот коп понять, что таксисту необходимо содержать машину в порядке.
— В бардачке пистолет, верно, Фрэнк? — спросил Либерман.
Дюпри затих. Из динамика послышался сигнал вызова. Дюпри отключил звук.
— Мне стоило поменять имя, — сказал он. — Но я не знал… Верьте мне. Я приехал в этот город искать работу, устроился на такси, перестал мотаться по свету. И вот однажды она села ко мне в машину.
— Которая из двух? — спросил Либерман.
— Эстральда, младшая. Она не очень-то изменилась.
— И ты стал ее шантажировать.
— Не то чтобы стал, но и не то чтобы не стал. В машине мы с вами одни, и, когда у меня будет адвокат, я скажу судье, что не говорил ничего.