Любящая и любимая мать Супи-Авгуда с младенчества внушала ему, что он более достойный кандидат на престол, чем Плаут. И Квинт верил ей. Считал себя избранным, любимчиком судьбы. Лишь одна незначительная, как он считал, деталь отделяла его от мечты: личность отца.
Герцог Ставкирк принадлежал к роду Курей, одному из семи родов-основателей Септерри. Его владения были обширны, земли богаты, власть огромна. Он очаровал молодую императрицу и стал закулисным правителем страны. Если бы Супи была королевского рода Румов, то он официально женился бы на любовнице, добился бы признания, сначала знати, потом народа, а там уж и до коронации бы дело дошло. Но императрица была иностранкой, да ещё и самой младшей дочерью правителя Визира. Так что самому стать императором герцогу Ставкирку не удалось. Но он надеялся, что сын добьётся этого, свергнув Румов с престола. Супи клялась ему в том, что нелюбимый сын от нелюбимого мужа никогда не станет императором. И она держала слово, организовывая одно покушение на Плаута за другим. Но кронпринца словно охраняло Провидение. Он выкручивался каждый раз, и выживал, как не тяжелы были ранения.
А потом Супи скоропостижно скончалась, оставив свою клятву неисполненной. И Квинт принялся за дело самостоятельно. Но, похоже, и у него ничего не вышло.
Когда солдаты подняли тело раненого генерала, им никто не приказал делать это аккуратно и осторожно. Глазенап не счёл нужным заботиться о самочувствии государственного преступника. Ассандр в настоящий момент вообще желал дядьке всего самого наихудшего, и у него случился приступ мизантропии по отношению к одному, отдельно взятому человеку. Внимание Шаурмана было направлено исключительно на Плаута и Гадриана. А граф Саубер догадывался об истинном состоянии раненого, но молчал по известной лишь ему причине.
Боль, пронзившая Квинта, стала для него и мукой и избавлением, так как он потерял сознание. Он не почувствовал, как солдаты, с молчаливого одобрения сопровождавшего их офицера, несколько раз ощутимо треснули его болтающейся головой об углы и колонны, а в довершении кинули его на каменный пол подземного каземата, так что досталось и многострадальной голове, и спине. В довершении сдвинулась пуля в ране, и вновь открылось кровотечение. Но этого уже никто не видел. По иронии судьбы, генералу выделили ту же камеру, из которой он рано утром вывел Фанагора.
Темнота и безвременье отступили, и Квинт с удивлением увидел прямо перед собой невероятную картину: колдун и император сидели спина к спине и мирно о чём-то беседовали. Гадриана же видно не было, и это немного озадачило генерала, но особого значения этому факту он не придал. Квинт сделал несколько шагов в сторону переговаривающейся парочки, удивляясь, что они на него никакого внимания не обращают.
- Эй! Господа смертники! Вы меня слышите?
Голос гулко отозвался в видимом мглистом пространстве, но собеседники никак не отреагировали на его призыв. Возможно, Фанагор что-то услышал или почувствовал. Колдун замер на секунду, словно прислушиваясь, но потом спокойно продолжил разговор с императором.
'Странно... Что это за место? Эти... сидят, словно лучшие приятели, языками чешут. Шаурман сказал, что они живы, но опасность смерти велика. Стало быть, это какой-то переход от жизни к смерти... - Квинт замер, до конца осознав эту мысль, и сделал единственно возможный вывод. - Так я что, тоже нахожусь между?.. Нет!! Это несправедливо! Они не должны были меня убить! Ведь прогноз был благоприятным! - мужчина с ужасом вспомнил все слова, сказанные астрологом, дословно: - Обвинений не будет. Тюрьмы не будет. Будет свобода и независимость... полная. Дурак!.. Ну, я и дурак! Поверить какому-то проходимцу, который за деньги скажет тебе то, о чём ты мечтаешь!'
Квинт грустно улыбнулся, поняв, что ушлый звездочёт так преподнёс правду, что они с Фарсавией с восторгом ему поверили, а ведь он предрекал им смерть. Ни обвинений, ни суда, ни тюрьмы... и полная свобода!
С левой стороны от генерала с небольшим скрипом открылась материализовавшаяся из ниоткуда дверь, за которой он разглядел уютный будуар с коврами и горящими свечами.
'Уж лучше, чем сидеть тут, как эти остолопы', - ехидно подумал Квинт, и шагнул в дверной проём.
***
Венок из золотых листьев царапал кожу головы и был невероятно тяжёлым. Принц пытался незаметно почесаться и хоть чуть-чуть приподнять неудобную корону победителя.
- Беспокоит? - заботливо поинтересовалась Афротида, чуть склонив к нему голову.