Акустическая система отчетливо передавала внутрь шлема отвратительный скрежет и скрип, который издавали жвала терзающие броню. Не медля ни секунды, Игорь высоко задрал ногу и резко опустил её на таракана, тут же почувствовав тупую, давящую боль.
Твари всё-таки удалось продемонстрировать всю мощь своих челюстей и промять броню. Голова рача так и осталась болтаться на ноге Арсеньева, после того как он попросту оторвал её от тела, которое придавил к земле.
Сдавленная деформированным экзоскелетом конечность отозвалась сильной болью. Автоматическая аптечка, различив опасные показатели, отображающиеся на мозговой энцефалограмме пехотинца, быстро сделала инъекцию обезболивающего. Но, несмотря на почти мгновенное действие препарата, Игорь всё равно понимал, что полноценно пользоваться ногой он уже никогда не сможет.
- Арсеньев, не отставать! - тяжело дыша, прохрипел сержант Ашмарин.
Изнеможённый голос командира, помимо передачи на внешние динамики брони, также дублировался на частоте взвода. Впрочем, чем глубже они спускались в рачиное гнездо, тем меньше от радиостанции было пользы. Поэтому Игорь давно уже убавил громкость входящего сигнала. Звуковая картина кипящего вокруг сражения теперь доходила до него только через акустическую систему экзоскелета.
Тем временем, оставляя за собой значительные кучи мертвых тараканьих тел, они прошли почти сотню метров. Тоннель, в котором находились бойцы, начинал плавно изгибаться, и Игорь не мог видеть центра гнезда, но был уверен, что они почти у цели.
Очень скоро они окажутся в гигантской кладовой-инкубаторе, где вызревают сотни тысяч тараканьих яиц... Тёмный коричневатый газ, почти лишенный пригодного для дыхания воздуха, уже начинал колыхаться у их ног. Тараканы использовали эту густую органическую взвесь подобно покрывалу, чтобы поддерживать нужную температуру своих кладок.
Округлые своды тоннеля представляли собой наросты тараканьего "цемента", из которого местами торчали обрывки канализационных труб, люков, деталей аэромашин, кирпичной кладки, пластиковых бутылок и прочего мусора, который рабочие притаскивали сюда. Под ногами хрустела крошка из колотого бетона, осколков стекла, и, самое ужасное, огромного количества мелких личных вещей жителей Мехико, которыми испражнялись рабочие тараканы, не в силах их переварить... Огромный ковер из наручных часов, голофонов, украшений, имплантов, зубных коронок, колец, пуговиц, клапанов вакуумных застежек - все это хрустело под массивными подошвами.
Игорь продолжал стрелять и ковылять за своими товарищами. Из-за полученного ранения он начал отставать, рискуя остаться отрезанным от остальных и быть попросту растерзанным рачами, готовыми кинуться на него со всех сторон. Пехотинец, что было сил, вертелся вокруг своей оси, переводя ствол на отмечаемые квадратиками цели.
Тактический компьютер периодически предупреждал его о приближающихся со спины противниках. Тогда Игорь, пересиливая боль, опирался на здоровую ногу и, развернувшись, выпускал в скопление надвигающихся тварей несколько гранат.
Боль, усталость и пот ввели его в состояние полного отупения... Он понимал, что сейчас волочит за собой раненную ногу, сгребая огромный ворох осколков и человеческих безделушек по дну огромной братской могилы. Могилы, в которой никто и никогда не нейдет своих родных, близких. Не поставит памятники, не придет, чтобы скорбеть... Если вообще будет, кому сюда приходить. И пусть это были совсем чужие и незнакомые ему люди, он понимал, что эта участь в скором времени ждёт всех, независимо от расовой, социальной, или территориальной принадлежности.
Горечь подкатывающего отчаянья стояла комом в горле. Гибель его товарищей, раньше придающая праведного гнева и желания мстить, убивать как можно больше рачей, сейчас привела его к полной внутренней опустошенности. Он знал их почти половину своей жизни. Они были ему братьями. Они вместе делили радости и тяготы армейских лишений. Вместе проходили через множество боевых операций, и потеря одного товарища навсегда оставляла тяжелый отпечаток в душах других... Но никогда за всю свою историю 14-й гвардейский полк не терял роту в один день...
Игорь с трудом пнул мёртвое тараканье тело, перегораживающие ему проход, и несколько раз выстрелил в двух насекомых солдат, кинувшихся на него из старого тоннеля, по которому всё ещё текла вода, струясь грязным водопадом по тараканьему "цементу" и промывая себе небольшое русло в отвале осколков и личных вещах.