Артемьев никогда не видел Мехико. Даже на картинках особо его не разглядывал. Конечно, он знал столицы ведущих стран Земной Федерации. Во всяком случае, тех, которые входили в состав объединенных сил, но особого желания узнать что-либо помимо этого у него никогда не появлялось.
К тому же, Мехико сейчас ничем не отличался от любого другого населенного пункта захваченного тараканами. Будь это городок на далекой планетке Нева-11 или же ультрасовременный Нео-Каир.
Кругом было одно и то же: сплошные разрушения и смерть. Всё что могло быть разрушено - было разрушено, что могло быть сожжено - было сожжено. Великие высотные дома пластами сползали на землю подобно разбухающему от воды картону. Их строгие геометрические формы исчезали под воздействием полчищ инопланетных декораторов, и здания больше начинали походить на африканские термитники: высокие и бесформенные. Словно сама земля исторгла из себя некую серую массу в попытке подпереть ею небо. Припаркованные на улице средства гражданского передвижения были буквально растоптаны в плоские лепёшки из пластика от сотен тысяч пробежавших по ним лап.
Самое ужасное заключалось в том, что тараканы не преследовали в своем разрушении никаких целей. Им не нужны были ресурсы. Им не нужна была пища в каком-то отдельном её состоянии. Желудки тараканов-рабочих были способны переварить в клейкую массу почти всё, что имело цепочки ДНК, будь то ствол упавшего дерева или человеческое тело. В их ненасытных желудках расщепляемая консистенция пенилась, пропитываясь смесью мерзких газов порождаемых этим существом, и выходила наружу, являясь универсальным строительным материалом.
Тараканы солдаты, насчитывающие множество разновидностей отличающихся как формой, так и назначением, убивали всё, что не было похоже на них самих. И делалось это абсолютно бесцельно. Простой огромный всплеск жизненной силы этих таинственных существ достиг своего пика где-то в недрах необжитой галактики, и они бросились во все стороны, поглощая всё на своем пути. Игорь даже помнил, что один из земных исследовательских университетов ещё в самом начале войны выдвигал теорию о том, что возможно подобное явление в своё время стало причиной вымирания динозавров.
Именно поэтому Мехико сейчас выглядел как разрастающееся гнездо. Покосившиеся здания поблескивали от витиеватых наростов свежих строительных выделений. Своим внешним видом и цветом они напоминали самый обыкновенный цемент: только раздутый, со множеством пузырьков, словно выдавленный из баллона монтажной пены.
Высадившиеся на пару секунд раньше пехотинцы первого взвода уже вступили в бой. Со стен высотных зданий десятками падали двухметровые тела искалеченных насекомых, обливающиеся белёсым соком. Несмотря на потери, твари тупо лезли вперед, высоко задирая свои длинные, острые словно сабли атакующие конечности. Четыре огневых рубки "Дмитрия Донского", оснащенные спаренными крупнокалиберными пулеметами, поливали всё пространство небольшой площади, на которую они приземлились, смертоносным огнём. Каждый пятый патрон был трассирующим, и яркие, желтые черточки мелькали над головами пехотинцев, с легкостью пробивая подвижные панцири насекомых.
- Второй взвод, работайте по правой стороне улицы, - раздалась в динамике сухая команда Лебедева.
- За работу, мужики. Интервал десять метров, зачищаем зону! - распорядился Ашмарин.
Превосходно обученные, годами делающие свою работу пехотинцы-экзоскелетчики быстро вытянулись в шеренгу и вскинули оружие. Игорь видел перед собой опасно накренившуюся стену высотного дома, которая вся была облеплена свежим тараканьим цементом. Из сотен выбитых окон торчали их острые боевые лапы и жвала, готовые атаковать в любой момент. Воздух буквально звенел от стрекота и скрежета, который даже заглушал рёв двигателей "Дмитрия Донского".
Не смотря на, казалось бы, совершенно чуждую ему страну - Мексику, о которой он толком ничего не знал, кроме того что там всё еще делают телику и сомбреро, Игорю стало не по себе. Тяжелый ком, начавший подступать к горлу ещё на палубах орбитальных казарм бронепехоты, стремительно увеличился в размерах, буквально поглощая всё его существо.
Иногда на досуге, будучи свободным от длительных тренировок необходимых для поддержания боевой формы, он думал о том, как должен чувствовать себя солдат явно проигрывающей армии в последние дни войны? Когда исход уже очевиден, но воинский долг и какие-то личностные мотивации заставляют его продолжать сражаться.