— У вас получилась статуя на глиняных ногах, — сказал Сергей со скучающим выражением лица.
— То есть? — сыщик не вдруг согласился, что в его логических построениях может найтись брешь.
— Вы можете не верить мне, что у меня «глюки» с башкой. Вы можете считать меня крутым мафиозо или агентом ЦРУ. Вы можете наплести какие угодно логические цепочки, но повесить эту цепочку на меня не получится. Крючка нет, — Сергей важно скрестил руки на груди. — Если вы помните, то не я пришел к вам с ценной информацией, а вы явились ко мне со стопкой. Стопкой вопросов, а не стопкой водки. Я никому не капал. Я случайно проговорился одной болтливой девочке, а она уже действительно донесла эту бредятину до ваших органов. Правоохранительных, я подразумеваю, а не анатомических. Ваш водевиль — лажа, по голенищу размазанная, и придумали вы его сами. Никакой суд не станет даже слушать ваши смешные истории, основанные исключительно на устных показаниях и сведениях с чужих слов. Что скажете?
Ответ пришлось ждать довольно долго. Сергей успел засмотреться на проплывающий мимо рекламный щит про глобальную распродажу четвертых «пней», когда Поршев процедил сквозь зубы:
— Верткий ты хлопец, как я погляжу. Скользкий, как угорь. Думаешь, из любой ситуации можешь выкрутиться?
— Если бы я так думал, то не связался бы с вами. Пока вы тут упражняетесь в поэтических сравнениях, обзывая меня угрем, меня по вашей милости вот-вот на куски порежут. Мне сегодня вечером нужно что-то отвечать этой дуре. Денег у меня нет, покупателей на железо тоже.
— И?
— Поскольку это именно вас угораздило занести меня в свою папку под моим собственным ником, то я рассчитывал, вы мне поможете. Я, конечно, не рассчитываю на программу защиты свидетелей, но… — Сергей изобразил руками элемент какого-то сильно восточного танца, — дайте хоть анальгина бесплатно, чтоб, когда меня будут резать на куски, я смотрел на это не так мрачно.
— Анальгина дам, — сказал Поршев авторитетно. — На большее можешь не рассчитывать, пока не перестанешь морочить мне голову своей мистикой. Запиши, так и быть, номер моего мобильного, и, если поумнеешь, звони.
Словно в подтверждение своего существования откуда-то из Поршева затренькала трубка.
Следователь с достоинством извлек из себя видавшую виды огромную «Моторолу» и приложил этот фен к голове.
— Слушаю. Поршев.
Четверть минуты он напряженно слушал, потом буркнул: «Есть!»
— Вентилируйся! — бросил мент компьютерщику, крутым маневром подруливая к тротуару. — У меня срочный вызов.
Сергей хотел ответить на эту грубость что-нибудь едкое, даже придумал пару достойных вариантов, но оба остались при нем (когда-нибудь Сергей обязательно напишет книжку своих невысказанных острот и гадостей. Толстая выйдет книжка). До сего момента следователь числился в союзниках. Союзник, правда, только выкачивает нужную информацию, палец о палец не ударив, чтобы прикрыть свой ценный источник. Тот еще союзник, убедительно не спешивший с высадкой в Нормандии, но все-таки… Как ни крути, а лучше плохой союзник, чем хороший вражина. На два фронта Сергея точно не хватит. Изобрести бы какую-нибудь комбинацию, чтобы столкнуть всех врагов лбами, а самому выйти сухим из воды! Но талантов Гая Ритчи Сергей за собой не замечал, так что предпочитал просто иметь поменьше врагов.
Про второй фронт, книгу мемуаров и прочую стратегию молодой человек додумывал уже пешком.
Глава 13
Сергей пересчитал деньги, аккуратно перекладывая иностранные купюры. От пересчета больше их не стало. Три дня назад эти бумажки едва не потеряли своей спорной ценности, потом счастливым образом вернулись из глубокой задницы, обретя свою привычную стоимость. А теперь их снова нужно отдавать, и снова жалко. Такие вот русские горки: то яма, то пик.
Программист посидел немного над разложенными по столу стодолларовыми банкнотами, обводя их печальным взором, как фотографии умерших родных. Подумав, он выбрал пять купюр поновей и «понастоящей» и убрал в стол. Оставшиеся десять сложил тонкой стопочкой и завернул в бумажку. Эти десять он передаст сегодня Ирине. Объяснит, что покупатель взял небольшой тайм-аут, что это пока все, что есть. Если ничего не дать — это плохо. А тысяча долларов — просто лучше, чем ничего. Тысяча долларов — это та же тонна баксов или штука грина. Вряд ли Ирина, получив живые деньги побежит закладывать Сергея. Скорее всего, она согласится еще немного подождать. Сергей выиграет еще немного времени. Для чего? Непонятно для чего. Но в любом случае, купить немного времени за тысячу долларов — лучше, чем приобрести тот же товар за пять тысяч.