— Интересное «если бы».
— Вот и интересуйся на здоровье, — кивнул следователь, выкладывая на стол потрепанный блокнот. — А теперь давай по порядку все свои видения. Дату, место, словесный портрет жертвы, способ убийства, твои комментарии.
Вот ведь как просто поставить мир обратно на ноги. Всего несколько часов назад Сергей пребывал в полном отчаянье и не умер со страху только потому, что был не в силах поверить в реальность происходящего: он, скромный, тихий парень, со всего размаху вляпался в криминальную историю, его шантажируют, его «раскручивает» следователь, его ищут кровожадные бандиты. Куда бежать, что делать и на что надеяться — было совершенно непонятно. Почти конец света.
И — бац! — счастливое избавление! Ирина сидит в кутузке, что разом решает все проблемы. Не нужно никуда бежать, не нужно отдавать кровные денежки, не нужно искать защиты и просить заступничества. Конечно, это лишь отсрочка, через две недели шантажистка окажется на свободе, и тогда история закрутится по новой, может, еще хлеще, чем теперь, но думать об этом сейчас неохота. Главное, что не сей момент, не завтра оборвется тот растерявший керамиды волосок, на котором подвешена Серегина молодая жизнь. Две недели — это четырнадцать дней или триста тридцать шесть часов, или двадцать с гаком тысяч минут… и так далее! Вечность! Уйма времени, чтобы найти выход. Или для того, чтобы выход нашелся сам. Мало ли что бывает!
Разум почти взрослого человека подсказывал Сергею, что рассчитывать на авось — глупо, по-детски наивно и не на шутку опасно, но сегодня компьютерщик Нерон не желал ему внимать. Примерно так же радовался он когда-то перенесенному диктанту или отложенному визиту к стоматологу — понятно, что не миновать испытания, а радостно! Некоторые, напротив, сами лезут на рожон, чтобы побыстрее — пан или пропал — отмучиться. Считают себя смелыми, отчего всегда искушают тихонь и слабаков порадоваться их неудачам.
Сергей не относил себя ни к слабакам, ни к патологическим тихоням. Просто предпочитал отложить неприятности на потом и теперь пребывал в добром расположении духа уже потому, что развязка истории запаздывает к ужину.
Ведущий преимущественно ночной образ жизни программист, кстати сказать, ужинал поздно, но это к делу не относится. Важно другое. Важно, что теперь какое-то время Нерон может продолжать жить как жил: лабать на своем верном компьютере виртуальные шедевры, пить пиво и трепаться с друзьями в «Путине», копить понемногу денежки и мечтать о работе в Европе.
Кстати, не так много радостей жизни смог перечислить Сергей. Работать и пить пиво — негусто. Философствовать Сергей по жизни не любил, анализировать предпочитал процессы, вполне поддающиеся математическому описанию, водки помногу не пил, в общем, не имел предпосылок разбираться в смысле жизни и сути вещей. Он занимался тем, что большинству людей генетически непонятно и неподвластно, и это наполняло жизнь смыслом и достаточно тешило самолюбие, не взирая на уровень оплаты. Сергей считал себя парнем продвинутым и неординарным, не обиделся бы, сообрази потомки поставить ему памятник. Можно при жизни. Можно нерукотворный.
И вдруг выясняется, что жизнь стоит себе на двух столпах: работа и пиво. Мудрено даже выдумать еще какой-нибудь стимул жить на этом свете. Вот тебе раз! Какая-то серая получается жизнь, заурядная. Ореол продвинутости, приобретенный благодаря работе в области высоких технологий, похоже светился над головой заурядного обывателя. Открытие это несколько огорошило Сергея. Как-то даже радость от возвращения такого счастья притухла. Получается, не так много он и терял, пускаясь в бега? Работу можно найти везде, пиво тоже продается повсеместно, в какой-то африканской стране его даже используют вместо денег. Так чего же цепляться за эту жизнь, точно блоха за собачий хвост? Может, и правда двинуть куда-нибудь в Индию или — почему нет? — в Амстердам? Сняться с насиженной точки, продать свое железо, купить навороченный ноутбук, чтобы иметь под рукой собственное рабочее место. Будет, что вспомнить! А то последние четыре года отмечены лишь вешками выпуска новых сайтов, записи заставок к играм и прочими победами ни над кем.
Смех смехом, но за всю свою жизнь Сергей впервые пожалел, что он не гуманитарий, хотя бы отчасти. Сколько эпитетов и сравнений находят для описания своего драгоценного бытия поэты, прозаики и прочие заики для описания своего бытия. Бытие-то у многих было не ахти, полунищенское и нищенское на все сто, но уж так они его расписывали-разрисовывали, аж завидки берут. Почитаешь маленько Гоголя, так и поверишь, что не худо пожить голозадым хохляцким батраком. А поглядеть на мазню импрессионистов, так кажется, люди в сказочном лесу существовали, в райских кущах столовались без очередей и талонов. В голову не полезет, что кто-то из них мог от голода загнуться или свой же натюрморт сгоряча слопать…