Надо было рвать когти, распаковывать ласты, сыпать по лестнице, бежать до канадской границы, а не развешивать уши для пьяного бреда. Но момент был упущен. На пятой секунде из кухни вернулся Витек, и побег стал невозможен.
Пьяный еще бормотал про взошедшую луну, которой проклятые гоблины не слишком боятся. Сутенер кивнул на него и усмехнулся:
— Подающий надежды продюсер. Не обращай внимания, — он сделал приглашающий жест. — Пойдем, пока не пьяные, маленько поболтаем. Заодно будет повод обмыть.
Сергей покорно задвигался к кухне. От напряжения в висках стучало, будто работали два перфоратора. Дрожащими пальцами программист извлек из кармана таблетки.
— Это что? — подозрительно покосился Витек.
— Таблетка. Голова болит.
— Голову по вечерам надо лечить коньяком, а по утрам — пивом. Ну проходи, садись. Где тут твое хозяйское место?
Сергей сделал еще шаг, чувствуя себя смертником, входящим в газовую камеру. Большинство смертников, если верить литераторам вроде меня или познаменитей, готовы наизнанку вывернуться, лишь бы задержаться у этого порога, отсрочить страшный миг. Московский компьютерщик не составлял исключения и, увидев прямо перед собой дверь ванной, машинально ухватился за ручку.
Заперто.
— Будь со мной мальчиком, пушистым зайчиком, хрупкою деточкой! — фальшиво, но похвально громко и удивительно близко к тексту запела из-за двери Лиля. — Или не будь со мной! Будь со мной мастером, будь со мной гангстером, я буду девочкой… — конец куплета потонул в шуме спускаемой воды.
— Там же Лилька! — смеясь, напомнил сутенер. — Она тебе, кстати, кто?
— Заноза в заднице, — честно сказал Сергей.
Витек довольно осклабился.
— Похоже на правду. Это ты от этой головной боли пьешь таблетки? — и снова не дождавшись ответа, буквально протащил программиста оставшиеся полтора метра. — Садись.
Оставалось сесть. В конце концов, все приговоренные оказываются на заклятом стуле.
Сутенер уселся напротив и несколько бесконечных секунд с довольным видом рассматривал компьютерщика. Его непонятного свойства оценивающий взгляд вызывал неприятные ощущения. Витек словно рассматривал товар. Учитывая род занятий бандита и те товары, на которых он спедиализировался, Сергей почувствовал себя вдвойне неуютно.
— Слыхал, как Клебанов докладывал Путину о катастрофе в США? — преувеличенно весело спросил Витек, завершив предварительный осмотр. Анекдот, очевидно, предназначался для затравки разговора.
— Слыхал, — с тоской ответил программист, которого совершенно не радовало это медленное поджаривание. Еще чуть-чуть, и он сам спросит Витька о цели визита. Пришел убивать — не затягивай! Хотя, конечно, торопиться не стоит…
А что если бандит намеренно тянет кота за хвост, пробираясь намеками и недомолвками? Что если он не уверен в том, что перед ним настоящий стукач, и только дожидается, чтобы Сергей себя выдал? Сидит тут по-хозяйски, пытается шутить, действует на нервы и сверлит, сверлит хитрыми глазками в надежде услышать, уловить, унюхать какое-нибудь доказательство.
— Небось, не слыхал, а в Интернете своем вычитал? — предположил Витек, закуривая импортную папиросу. — Много там всякого добра, да?
— Да уж, на дискете не уместится, — с нервным смешком ответил компьютерщик.
— На дискете? — сутенер чуть улыбнулся, но улыбка вышла неуверенная, растерянная. Человек понял, что услышал шутку, но смысла ее не уловил и улыбнулся просто так, чтобы дураком не выглядеть.
И от этой улыбки потеплело на душе у Сергея. В самом деле, увереннее чувствуешь себя, когда у тебя преимущество, даже если это преимущество в том, что ощущаешь себя умнее противника. Любой породистый фанатик чувствует себя куда вольготней своих палачей даже стоя на табуретке, ибо фанатик твердо верит тому, что посвящен в некое таинство, причастен к высшей истине, а потому избран, блажен и до известной степени бессмертен. Что ему несколько мгновений поболтаться на веревке, если впереди вечность? Да черт с ней, с вечностью! Любой патриот перед лицом мучителей вскидывает голову и смотрит смерти в лицо с презрением, а врагов не видит вовсе — недостойны.
В далеком теперь уже детстве Сергей смотрел эпохального «Адъютанта его превосходительства» и дивился тому, как приговоренные к смерти офицеры могли смеяться над конфузом батьки Ангела, собравшегося «делать экскремент» вместо эксперимента. В детстве Сергей этой сцене не верил, а теперь вот почувствовал, как сбивается под хвост шлея: захотелось поиздеваться над бандитом, пользуясь его серостью в области высоких технологий. Даже страх отступил на второй план, забился в угол подсознания. Может, это просто истерика? Сдали нервы?