Их встретили и не встретили. Треш лет тридцати, открывший им дверь, окинул гостей взглядом и без комментариев удалился в глубь квартиры, так что Сергей остался в недоумении, знал ли он Галину или просто проводил фэйс-контроль всякого входящего. В последнем случае программист мог поздравить себя с тем, что прошел проверку даже в своем теперешнем плачевном состоянии.
Втянув носом воздух, Сергей вопросительно взглянул на Галину:
— И где это мы?
— У знакомых, — уклончиво молвила девушка.
— А знакомые это разве не те, кто при встрече снимает шляпу, скалится и говорит «здрасте»?
— На этом знакомом не было шляпы, — справедливо возразила Галина. — Подожди здесь, специалист по этикету и рыцарской доблести! Я разведаю обстановку…
В результате разведки Галина добыла две исполинские чашки чая, обнаружила торный путь в ванную, разжилась большим махровым полотенцем, а также ангажировала для Сергея апартаменты. Каждый из трофеев выпендривался по своему, лишний раз напоминая, что хозяева квартиры не так себе обыватели, а не хухры-мухры богема. Так, чашка, доставшаяся Сергею, представляла собой фарфоровое коровье вымя, стоящее на четырех сосках и с хвостом вместо ручки. Чашка Галины походила скорее на глиняную турку с кривыми стенками и кое-как присобаченной ручкой — стилизация. Сам чай был невозможно крепким и вдобавок отдавал какими-то специями. Такое варево хорошо глотать с похмелья, но не на сон грядущий.
Почти механически заглотив купленную по пути копченую птицу и залив все это чифирем из коровьего вымени, Сергей отправился в ванную, прихватив расшитое египетскими письменами полотенце, тонкое, но такое большое, что им без труда можно было завесить пару окон и часть балконной двери.
В итоге программиста под руки провели в его комнату. В большинстве квартир это именуется кладовкой, но кое-где это спальня. В этом пристанище также стояла кровать, на которую Сергей рухнул без сил, успев подумать, что поступает опрометчиво, так безоглядно доверяя девушке, у которой может быть на уме что угодно…
Проснувшись, Сергей чуть не испугался, обнаружив, что лежит непонятно где, в душном помещении, куда не просачивается ни единый фотон. Сказалась привычка просыпаться и видеть либо окно над головой, либо стену, на которой поблескивали в свете этого окна фотографии в рамках и пара дипломов за прежние заслуги.
Абсолютная темнота вызывала ощущение дискомфорта, и, кабы не удивительная ясность во вполне отдохнувшей голове, впору было огорчаться.
Нащупав саднящими пальцами кнопку на часах, Сергей включил подсветку.
13:42.
Не слабо он проспал!
То есть с учетом ночных событий проспал он не так много, но вставать к обеду было не в правилах патологического трудоголика.
На ощупь добравшись до двери Сергей толкнул ее, до последнего момента неуверенный, что дверь откроется. Открылась.
В каморку хлынул дневной свет, чуть приглушенный тончайшими занавесками с китайскими акварелями по окату. В свете дня программист обнаружил, что стоит в трусах и футболке, с часами на руке и масляным пятном непонятного происхождения на верхней губе. Свою одежду — скорее прицельно брошенную, чем небрежно сложенную — он обнаружил прямо на полу.
Первым делом Сергей запустил руку в карман джинсов и с облегчением убедился, что денежки на месте и в полном составе. После ревизии кармана он с огорчением изучил дырку, заметно разделившую левую и правую штанины, — с такой амбразурой по улице не пройдешься! Тем не менее появиться перед хозяевами в рваных штанах всегда приличнее, чем вовсе без штанов, и Сергей оделся, попутно вздохнув над грязными разводами, покрывавшими спину и рукава рубашки. Бомж бомжом! Еще и без документов.