“Он такой большой, а если… а если мы…” - мысли потекли рекой, настолько бурной, что я не задумалась о том, как легко смущение отражается на моем лице.
-О чем ты думаешь, что так покраснела? - голос Максима лучился весельем. Я резко повернулась, уставившись на совершенно невозможное выражение лица: прищуренные глаза и кривая ухмылка. Он явно догадался в какую степь меня унесло и от этого я покраснела еще сильнее.
Заметив, что я начала чаще хватать воздух ртом, то ли в попытке оправдаться, то ли набрать побольше воздуха и не отключиться от переизбытка чувств, он протянул руку, и подвинул мое сиденье самостоятельно.
-Не буду врать, мне это нравится. - не стоило и уточнять о чем шла речь. Я прикрыла лицо ладонями, щеки пылали как никогда раньше. Максим откинулся на спинку своего сиденья и безудержно расхохотался.
При всем желании и собственном воображении, я не смогла бы придумать более неловкой поездки.
Пять минут спустя, когда Макс вдоволь повеселился, а я перестала напоминать по окрасу помидор, он абсолютно невозмутимо скомандовал:
-Трогайся.
Ремни были пристегнуты, ноги на педалях, даже проклятые зеркала были отрегулированы и больше ничто не могло отсрочить поездку. Я кинула последний умоляющий взгляд, но не найдя в его глазах сочувствия, окончательно сдалась, опустила ручник и медленно тронулась.
Дорога была почти пустая. Раз в несколько минут нам попадались встречные автомобили, мало кто путешествовал в будние дни, тем более, что эта дорога вела лишь к деревням и дачным поселкам. Мои руки с силой сжимали руль, как будто он был виноват в моих мучениях.
-Видишь, не так страшно. Ты хорошо справляешься.
Я кинула быстрый взгляд на Макса, но ничего не ответила. За последние десять минут, я не произнесла ни слова, будто его выходка лишила меня способности говорить. Но еще спустя время, я заметила, что мое одеревеневшее тело слегка расслабилось и я громко выдохнула.
-Если что-то пойдет не так я рядом. - эти слова окончательно меня успокоили и только тогда я обратила внимание на то, как он сидит: слегка вполоборота, наблюдая за мной и за трассой одновременно. Я думаю, если бы не моя нервозность, Макс обязательно прикоснулся, сказал что-то, что вновь заставит меня покраснеть до ушей и развлекался бы так всю дорогу. Но он был понимающим, иногда настолько, что это пугало.
Словно намеренно он выдергивал меня из собственноручно сплетенного кокона, заставлял делать то, что я никогда не сделала бы сама, одержимая собственными страхами. Он стал моей путеводной звездой, которая не просто указывала направление, а вела, принимая на себя всю ответственность за такого бездарного человека как я.
Это осознание опустилось на голову, словно мягкое, но тяжелое одеяло и я не смогла больше ни о чем думать. Там где я в себя не верила, верил он и это были не просто мысли, он подкреплял это действиями. И каждое из них взращивало то, что до него не мог выдавить из меня никто, как бы сильно не старался. Уверенность. Он дарил мне уверенность в себе и собственных действиях. Собирал ее по крупицам, но так, что она собиралась в один большой ком, который прижимал меня к земле и позволял все тверже стоять на ногах.
Я остановила машину. Мимо нас со свистом и грохотом музыки пролетела гремящая тарантайка, которой наверняка очень гордился хозяин.
-Что-то не так? - взволнованно поинтересовался Макс, но не получил ответа на свой вопрос. За то получил то, что заслуживал и то, что я, переполненная чувством благодарности, наконец не боялась ему дать.
Откинув в сторону свой ремень, я подалась вперед и коснулась его губ в мимолетном порыве. На этот раз сама, ни капли не сомневаясь в своем желании это сделать. Положила руки ему на плечи и попыталась сделать так, как делал обычно он, но не успела. Чужая рука, обвилась вокруг талии, прижимая ближе, а его губы смяли мои с такой силой, словно это было тем, о чем он мечтал всю жизнь.
Слово “безумие” часто звучало в моих мыслях о Максиме, но с ним все было так. Под холодной оболочкой строгого преподавателя скрывался страстный и невероятный мужчина, который, пожалуй, окончательно свел меня с ума.
Его рука сильнее сжалась на моей талии, выбивая из меня рваный выдох, и чуть отдалившиеся губы вновь оказались на моих. И в этот раз я отвечала с тем же желанием, какое горело в нем. Пусть неумело, но как могла.
Макс отстранился, и прижался своим лбом к моему, в тот момент, когда я была готова лишиться сознания от недостатка кислорода. С ним я постоянно забывала, что нуждаюсь не только в его прикосновениях, но и кислороде.