Но зачем Атосу об этом знать.
_________________________________
Приятного чтения, ребят. Знаю, что пока ничего не понятно, но так и задумано) Спасибо, что читаете.
Глава 2. «Friday I’am In love»
Сентябрь 2017
Первый учебный день в пятницу – это круто. Вроде бы ты собрался грызть гранит науки, но прошвырнулся до школы и опять можно спать пару дней. Что может быть лучше такого начала, которое оттягивается и никак не начнётся. Это и правильно, последний год в этом долбаном дворце науки, где каждая унылая физиономия тебе знакома настолько, что хочется вопить от скуки.
Томпсон, я и Гарик спрятались в тени кустов за воротами школы и ждали Милку, которая должна была приехать с Жекой, своим однояйцевым братом. В смысле, не то, чтобы у него было одной яйцо. Просто они были братом и сестрой - близнецами.
– Слушай, Ник, может, нам сегодня затусить? Последний год в школе, ну, типа?.. – прервал тишину Гарик.
– Можно, – отозвался я. – Томпсон, что думаешь?
– Думаю, надо взять текилу у твоего отца в баре. И заморозить льда. Кстати, если будешь замораживать, то лучше горячую воду, она, согласно эффекту Мпембы, замерзает быстрее, хотя это и противоречит первому закону термодинамики, но...
Томпсон у нас повернут на физике. Скажи ему любое слово, и он все вывернет так, что ты сам удивишься, потому что всю твою жизнь можно описать с помощью физических законов. Термодинамика, Ньютон, Бойль, Максвелл – это его друганы.
На самом деле он неплохой парень, практически всегда молчит, слушает и рассказывает новости о мировых физических явлениях. Как он оказался в нашей дурной компашке? Просто однажды позвали пить пиво, он так и привязался, как бродячий щенок. Может быть, он был аутистом, но учителя и психолог предпочитали об этом молчать, тем более что его отец и мать возглавляли совет школы. Мне он не мешал, а Гарику нравилось над ним стебаться.
– Отлично Томпсон, спасибо, что подсказал. А то не знаю, что бы делал без этой информации, – посмеивался Гарик. – Слушай, а может тебе перепихнуться пора, чтобы вся эта дурь наконец перестала разъедать тебе мозги?
Томпсон вытаращил свои щенячьи глаза, пару раз моргнул и опустил голову, кажется, он сильно покраснел.
– Отстань от него, – буркнул я, прикуривая очередную сигарету. – Перепихнись лучше сам, а то у тебя, кроме этого, в голове вообще ничего нет.
Томпсон усмехнулся, ковыряя носком «конверсов» асфальт.
– Да пошел ты, – ответил Гарик.
Вообще-то его звали Григорий Саркисян, и он был типичным армянином, помешанном на девушках и своей модной прическе. Он очень гордился своим отцом, у которого было мягкое парламентское кресло и бизнес, оформленный на всю его многочисленную родню. Я любил Гарика, с которым можно было забыть обо всем и тусить всю ночь напролет, потому что у кого-нибудь из его родни обязательно был входной билетик во все клубы города.
– Слушай, брат, – позвал я его.
Друг уже отвернулся и смотрел на здание школы, поправляя то свою прическу, то новый школьный пиджак.
– Что?
– Где ты хочешь устроить вечеринку?
– Не знаю, – уклончиво ответил он.
Я хотел напомнить, что у всех родаки дома и ничего безбашенного мы все равно организовать не сможем, но тут на меня налетел кто-то сзади, и я не успел ничего сказать, пытаясь удержаться на ногах.
Милка запрыгнула мне на спину, оседлав, как осла, и оглушила своим:
– Привет!
Я отбросил недокуренную сигарету, и Томпсон затушил ее кедой. Девушка у меня на спине коснулась щекой моей кожи и поцеловала в шею.
– Изи, изи… – попытался угомонить ее я, разворачиваясь в кольце обнимающих меня рук.
В тот момент меня переполняли теплые чувства к друзьям, такое часто ощущаешь после летних каникул, когда долго никого не видел и хочется обнять всех сразу. Я улыбнулся ей, и она спрыгнула.
Почему-то я запомнил тот осенний день – солнечный, немного влажный, с запахом осени и чувством чего-то нового впереди. Меня окружали друзья, с которыми мы бок о бок шли почти все десять лет. Последний год в школе, дальше взрослая жизнь и никаких запретов. Наверное, так думает каждый типичный школьник; но что поделать, так и есть. Все мы думаем именно так. А не о том, что гребаное ЕГЭ может испортить все эти «очучения».